После этого я на некоторое время замкнулся и больше любил играть один, хотя и в детском саду у меня был закадычный друг, с которым мы были очень дружны и даже обменивались своими вещами в знак нашей неразрывной дружбы. Родители нас за это отчитывали – и заставляли возвращать «мену» назад, и мы досадуя на непонимание взрослых, всё понимая по своему конечно слушались. Или пытался увязаться за своим старшим братом, играть, лазать по деревьям и напропалую шалить вместе с ребятами постарше, что обычно выливалось с моей стороны в синяки и ссадины, а брата ждала изрядная головомойка со стороны старших родственников. Но и находясь без товарищей, я почему-то не чувствовал себя одиноко: те самые фантазии, несуществующие как реальность и рождённые моим воображением, уже тогда помогали мне строить свой, детский, но вполне реальный мир и находить в нём новых, вовсе непридуманных друзей. Так, в те годы, во время одной из таких игр в одиночестве, кто-то научил меня сажать в землю семена, из которых вырастают настоящие, большие деревья. Я залюбовался однажды серёжками, висевшими на берёзовых ветках, и по-детски наивно стал спрашивать: почему и зачем, что и когда? Я не знал, у кого спрашиваю, просто чувствовал, что кто-то мне непременно должен ответить… Вот тогда-то и появился впервые этот загадочный и всезнающий Кто-то, который всё разъяснил мне и даже подсказал, куда нужно бросить семена, чтобы выросло настоящее большое дерево. И я, не в силах терпеливо ждать и опережая события, каждое утро бегал смотреть – не взошло ли моё большое волшебное дерево? Мне казалось тогда, что оно непременно должно быть именно большим и волшебным! Но оно всё не появлялось и не появлялось, пока, наконец, я не устал ждать и не отвлёкся на другие, такие же важные и такие же неотложные ребячьи дела.
Этот добрый Кто-то так же подружил меня с кусачими пчёлами, которых я тогда уже порядком боялся, будучи однажды ужаленным. И какая это была радость – смотреть, как пчёлки бегают по моим рукам и совсем не собираются меня жалить. Там прошли, пожалуй, самые лучшие годы моего детства… Или, может, оно просто там закончилось?.. Трудно сказать. В то время отец мой сильно выпивал, а мать целыми днями работала на заводе… И в памяти моей так и остался этот таинственный, и нечастый мой собеседник, добрый и всё понимающий Кто-то.
С того самого босоногого детства мои сны были уже очень яркими и реалистичными – в них я довольно часто летал. Знаете, этак оттолкнёшься от земли и паришь в небе, как воздушный шарик, – над оврагами, над полями, над деревьями. Иногда, правда, казалось, будто ветерок вот-вот сейчас подхватит меня и унесёт в открытое, как мне виделось, небо… и тогда уже возникал