– Лейси.
– Точно. Лейси Харпер.
Дверь кабинета открывается, методист просовывает голову внутрь.
– Ещё пару минуточек, мистер Риск. Я разговариваю с иствикской средней школой.
Скотт выдаёт свою рекламную улыбочку.
– Не торопитесь. Скажите, Лейси Харпер учится в этой школе?
Как будто в меня стрельнули. Сейчас. В эту самую секунду.
– Да, конечно.
Обхохочешься. Скотт смотрит на меня.
– Смотри, как здорово!
Я изображаю нарочитую радость.
– Зашибись.
Скотт то ли предпочитает оставить мой сарказм без внимания, то ли искренне верит в мой восторг.
– Мистер Дуайер, вы не могли бы записать Бет в один из классов вместе с Лейси?
Мистер Дуайер чуть не падает на пол в приступе восторга.
– Мы сделаем всё возможное!
Он бочком выходит из своего кабинета и закрывает дверь.
– Тебя что, битой по голове били?
Я просто не могу поверить, что Скотт всерьёз собирается заставить меня ходить в эту школу.
– Только когда мне было три, но от зари и до зари, – бормочет он, продолжая листать буклет.
От его ответа у меня колет в груди. Я старалась изо всех сил заблокировать этот период своего детства. Дедушка, его отец, избивал до полусмерти обоих своих сыновей: и Скотта, и моего отца. Но Скотт не позволял ему поднимать руку на меня.
– А что ты думаешь насчёт испанского?
Я почти улыбаюсь.
– Мой приятель Рико научил меня нескольким испанским словам. Если парень распускает руки, я могу сказать…
– Вычёркиваем.
Вот чёрт. Это могло быть забавно.
– Серьёзно, Скотт. Ты что, правда хочешь, чтобы я здесь училась? Ты хорошо всё обдумал? Твоя кошечка с обручальным кольцом…
– Эллисон. Её зовут Эллисон. Давай-ка скажем вместе: Эл-ли-сон. Видишь, совсем не трудно.
– Неважно. Ей нравится, что тебя все боготворят. Угадай, как долго продлится её счастье, если все вдруг вспомнят, что ты – шпана из трейлерного парка, который в паре миль от Гровтона?
Он перестаёт листать каталог. Его взгляд не отрывается от страницы, но я знаю, что он больше не читает.
– Я больше не тот парень. Людей интересует только то, кто я сейчас.
– Как ты думаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем эти люди вспомнят меня и мою мать?
Я хочу сказать это злобно, угрожающе, но получается жалобно, и я ненавижу себя за это.
Скотт смотрит на меня, и я с отвращением читаю сочувствие в его глазах.
– Они вспомнят тебя такой же, какой помню я: красивой девочкой, которая любила жизнь.
Взбешённая тем, что он продолжает обсуждать ту жалкую маленькую дурочку, я отвожу глаза.
– Она