Рассерженный старый тигр потащил молодого обратно на поле. Он убил одну из коз, оторвал кусок ее плоти и затолкал его в пасть молодого тигренка. Старый тигр смотрел на молодого, пока тот с неохотой жевал козлиное мясо. Тигренок сперва прожевывал медленно, а потом чуть быстрее. Затем он – к немалому своему удивлению – облизнулся и удовлетворенно заурчал. Вытянул свои передние лапы, а потом, впервые в жизни открыв свою истинную сущность, ощутил, как из глотки у него вырывается странный, незнакомый доселе звук. Это был триумфальный рев тигра-победителя.
Меня тоже воспитывало стадо коз. Как и многих из нас, думаю. Нас всех окружают ожидания. Они могут отличаться, но эти ожидания есть всегда, это унаследованные взгляды на то, что надо делать и каким быть, сценарии того, чего и как мы предположительно должны добиться, кем предположительно должны стать.
Мне говорили, что мой сценарий был довольно простым, и я вынуждена согласиться. Мне повезло. Мое маленькое стадо было добрым, а жизнь в его пределах – комфортной. Как однажды сказал Пол Саймон, я родилась в нужное время и, добавила бы я, у правильных людей, в правильном квартале и со всеми правильными возможностями для достижения «козьего» успеха.
Мой потенциал был очевидным, а путь прямым и безопасным. Что я обязана была делать и кем обязана была стать, было очевидно. Я бы щипала травку на ухоженной лужайке, блеяла бы в умеренном, хотя и склонном к консерватизму тоне и построила бы себе жизнь внешне очень похожую на ту, что построили мои родители. По замыслу в ней должно было найтись место каким-нибудь классным вещам вроде дома, брака и ватаги детей, которые целыми днями скакали бы на ярко-оранжевом батуте от Sundance. Со мной были связаны ожидания каких-то достижений, а у меня было врожденное чувство обязанности, необходимости соответствовать этим ожиданиям. Большинство людей назвали бы такую ситуацию беспроигрышной.
И хотя правила этой жизни не обсуждались в открытую, я уверена в их существовании. Они были вплетены в каждую нить моей семейной ДНК. Я узнала об этом в тот же день, когда родилась на свет.
На дворе был декабрь, а год шел 1980-й. Трех моих старших сибсов привезли в госпиталь, чтобы они могли познакомиться с новым членом семьи, здоровой девочкой весом в восемь фунтов по имени Стеф. Самый старший из них, мой брат Чарли, выразил интерес. Он подошел очень близко, чтобы хорошенько меня разглядеть, его руки опустились на край моего крошечного розового одеяльца для новорожденных. Спустя недолгое время он повернулся лицом к моим родителям и вздохнул. «Ей предстоит выучить очень много правил», – сказал он испуганно.
Я слышала эту историю от своей мамы десятки раз, и каждый раз она светилась от гордости, рассказывая ее. Она никогда не играла в любимчиков, но я догадывалась, что Чарли она любит сильнее всех. Чарли, который знает правила. Чарли, который следует правилам. Чарли, мозг которого соткан по большей части из прагматичного серого вещества.
Другие составляющие моей жизни – школа, в которую я ходила,