– Питер Эндрюс? – Молодой человек протянул старику часы, бросив взгляд на край бинта на руке, рассмеялся звонким смехом человека, уверенного, что все в жизни складывается к лучшему, а невзгоды лишь направляют нас на правильный путь. – А может – мистер Шерлок Холмс? Перебрались в Штаты?
Молодой человек искренне веселился, поэтому не заметил, как напряглись плечи часовщика, приготовившегося к сцене.
– Вы дурак, Уайт! – рявкнул Эндрюс, отворачиваясь.
Колокольчик звякнул, впуская нового посетителя. Точнее, посетительницу. Пожилая дама в вишневом платье бережно держала затянутой в черную ажурную перчатку рукой под животик маленького мопсика, дрожащего всем телом так, что трепетало пышное страусовое перо на шляпке хозяйки.
– Доброго дня, мистер Фергюс! – проговорила она сочным глубоким контральто. – Как нынче ветрено. Вероятно, будет гроза. Я могу забрать свои часы?
– Холмс! – воскликнул старикашка, обнаружив нового зрителя. Он манерно повел рукой, словно обращаясь к полному залу. – Он припечатал меня Холмсом, леди! Кто такой этот ваш Холмс?! Персонаж! Выдумка! А я – я тот самый Питер Эндрюс! Лонг-Пит! Тот самый Лонг-Пит!
Молодой Уайт, краснея от стыда, собрался пуститься в извинения, но часовщик потянул его за рукав пальто и прошептал:
– Он твердит это всем и каждому добрых шесть лет, молодой человек. Сумасшедший старик с часами. Кто ведает, где он их достает. Крадет, наверное.
– На вашем месте я не произносила бы вслух имя этого ужасного человека, – сказала дама, гневно глядя на старика. – Имя Питера Эндрюса оскорбляет слух порядочного человека.
– И как вы заставите меня замолчать, песья матрона? – оскалился старик. – Питер Эндрюс – это я, и не стыжусь своего имени. Я тот самый Эндрюс!
– Если вы тот самый Эндрюс, мистер, – прошипела дама; собачка заскулила и сунула острый нос ей под мышку, – то я, мать капитана аэростата «Виргиния» Рудольфа Скотта-Фишера, проклинаю вас.
– Бедолага беден и одинок, – продолжал торопливо шептать на ухо Уайту часовщик, в то время как старик, скаля щербатый рот и приплясывая с криком: «В гробу! В гробу я видал вас всех и ваши рафинированные проклятья. Пар и пыль!», дергал даму за ленты на шляпке, а мопса – за тощий хвостик. – Вот и пытается привлечь к себе внимание. Будь он тот самый Питер Эндрюс, едва ли довел бы себя до такого плачевного состояния. Скорее всего фамилия его и правда Эндрюс, а имя… может, действительно Питер. Но тот самый… Вот что, Генри. – Фергюс придвинулся ближе к молодому человеку и прошептал: – Я дам старику десятку за его часы и еще доллар вам, если