Неудачная эго-интеграция выражается в страхе смерти, который является наиболее ярким симптомом отчаяния, когда человек чувствует, что уже слишком поздно что-то изменить в прошлом и пытаться повернуть время вспять, чтобы исправить ошибки или сделать то, что не сделано. Жизнь – не репетиция, каждому предоставляется лишь один шанс. В отношении приспособления к старению Э. Эриксон считал, что человек должен пересмотреть свое прошлое, все вспомнить и научиться с ним жить, поддерживать контакты с обществом и признать конечность жизни.
Рассматривая социальное положение пожилых людей, Э. Эриксон считает, что издержки организации социальной помощи старикам обусловлены не столько индустриальным «культом молодых», сколько более общим процессом углубления взаимной изоляции поколений, который Э. Эриксон связывал с отсутствием концепции жизненной целостности в самой западной цивилизации[47].
Стоит отметить, что в поисках оснований для периодизации жизненного цикла и осмысления уникальности каждой из его ступеней геронтологи, как правило, обращаются к психоаналитической традиции – к теориям 3. Фрейда, К. Юнга, Э. Эриксона и др. При этом концепции Э. Эриксона нередко отдается предпочтение.
Среди фундаментальных работ о старости особой глубиной и комплексностью выделяется труд Симоны де Бовуар «Старость». Выявляя психологические особенности пожилых людей, характер их восприятия и оценки самих себя, С. де Бовуар пришла к выводу, что в старости человек сталкивается с ограниченным будущим и застывшим прошлым. «В старости движение времени ускоряется: по мере того как удлиняется прошлое, настоящее сокращается»[48]. Такая жизненная ситуация, считает С. де Бовуар, парализует активность стариков, ибо они обнаруживают завершенность своих жизненных программ и планов, а, тем самым, и завершенность самой жизни[49].
Как отмечает С. де Бовуар, «…часто осознание своего возраста происходит только тогда, когда вас однажды называют стариком, и это осознание бывает неожиданным и мучительным. Затем наступает период, в течение которого необходимо примириться с очевидным и признать свою старость. Внешне похожая на подростковый кризис, старость намного трагичнее. Подросток ощущает внутренние физические и душевные преобразования своего существа и воспринимает их как переходный период к более совершенному, привлекательному для него образу взрослого человека. Стареющий человек испытывает давление окружающих, навязывающих ему новый образ, не соответствующий его внутренним ощущениям, чужеродный, непреодолимый и бесперспективный. Сопротивляясь безнадежному будущему, теряя ориентацию, старики «просто перестают понимать, кто же они есть на самом деле» [50].
Физическое состояние стариков в значительной степени зависит от их психологического