– Уж лучше за борт головой, чем терпеть злодеяния такие! – печалились друг другу матросы, после побоев в себя приходя.
– Не фрегат у нас, а изба пытошная! – возмущались офицеры.
Жаловаться вышестоящему начальству, однако, никому из них в голову не приходило. Командир на судне – бог и царь, то в уставе петровском написано намертво, и только ему принадлежит право устанавливать наказывать и миловать. Однако всему бывает предел. Пришел день, когда офицеры «Венуса» решили высказать свое несогласие командиру. Для того был делегирован к нему мичман Матвей Насекин. Зайдя в каюту, мичман изложил Эльфинстону претензии офицерского состава и просьбу о снисхождении к матросам.
– Что? – взъярился Эльфинстон. – Вы, сопляки, будете мне указывать, что и как делать должно? Да я вас всех на пятаки порублю!
Вскочив с места, капитан 1-го ранга бросился к мичману и стал совать ему под нос кулаки. Насекин отшатнулся от невыносимого перегара. Стараясь сдержаться, сказал, прямо в глаза глядя:
– Я такой же дворянин, как и вы, а потому прошу убрать свои руки. Если же желаете удовлетворения, то я всегда к вашим услугам!
– Щенок! Мерзавец! Мразь! Ты мне еще угрожаешь! – брызгал слюной Эльфинстон. – Рассыльный! Немедля профоса с боцманами ко мне!
Минуту спустя в дверном проеме показался судовой профос. За его спиной теснились боцмана.
– Преступного мичмана немедля на бак и высечь за подстрекательство к бунту! Дать ему пятьдесят! Нет, сто «кошек»!
– Что? – вскинул брови Насекин. – Меня, дворянина? Меня можно судить и даже расстрелять, но пороть…!
Профос, сознавая вовсю невозможность задуманного пьяным командиром, переминался с ноги на ногу.
– Можа на завтра перенесем, ваше высокородие! – заикнулся было он.
– Немедля! Пороть! Немедля! – вопил, с пеной на губах Эльфинстон. – Я всех запорю до смерти! Всех на реях перевешу!
– Только попробуйте! – выхватил из ножен кортик Матвей Насекин. – Я живым в руки не дамся!
В боевом порыве он пнул ногой груду теснившихся под столом порожних бутылок. Те со звоном раскатились по палубе. Оттеснив боцманов, в капитанскую каюту разом ввалились офицеры «Венуса». Настроены они были решительно:
– Мы своего товарища в обиду не дадим, а за оскорбления, всем нам в его лице нанесенное, требуем сатисфакции немедленной!
– Боцмана!