Гладкие жемчужины скользнули по ее животу, а потом он отпустил петлю, и бусины упали вниз.
– Раздвинь ноги, – приказал он, – вот так…
Он пропустил жемчужную нить между ее ног и сдвинул их. Только теперь бусины лежали на ее самом чувствительном месте и глубоко между ее нижних губ и ягодиц. А потом он стал эту нить двигать. Вверх – вниз. Вверх – вниз. И снова. Гладкие бусины скользили, а по телу Оникс пошла сладкая тягучая волна.
– Вот так, раяна… вот так, – шептал он, прижимая к себе ее тело. – А теперь назови мое имя.
Вверх – вниз. Чуть быстрее. Чуть глубже. Оникс забилась, пытаясь вырваться. Но из его хватки вырваться было невозможно…
– Давай, раяна, назови.
– Ран.
– Еще раз.
– Ран…
– Добавь «я хочу тебя». – Он дышал тяжело, и Оникс чувствовала, как под ягодицами напряжен его член. Там словно все огнем горело, рвалось сквозь ткань штанов к ее телу.
Вверх – вниз. Оникс ненавидела жемчуг.
– Говори.
– Ран. Я хочу тебя.
– Да… – он не прошептал, простонал. Сжал ее сосок и задвигался, чуть насаживая ее на себя и не переставая двигать жемчуг. Оникс выгибалась от этой сладкой пытки и ненавидела уже и его за то, что он делает это, и себя, за то, что не может сопротивляться. – Скажи: «Ран, не останавливайся… Ран, еще…»
Оникс повторила.
Ран Лавьер кусал губы, чтобы не сорваться. Он снова не сдержался и пришел к ней. Знал, что это мучительно, что это лишь иллюзия близости, которая не удовлетворяла его и заставляла только мучиться, но все равно пришел. Он хотел видеть ее. Ее лицо, ее тело, хотел слышать ее стоны, ее дыхание. Хотел, чтобы она называла его по имени и желала близости… Он умел играть в эти игры, использовать для возбуждения не только руки и язык, но и другие предметы. И покупая в городе нить розового жемчуга, он уже знал зачем…
Только не учел, что играть с раяной, слишком опасно. Искушение так велико… Запретная игра, от которой он был не в силах отказаться. Он двигал нить и неосознанно прижимал ее все сильнее, мучаясь и ища разрядки, желая хоть какого-нибудь соприкосновения с ее телом. Хоть малейшего. Она лежала на нем, обнаженная, восхитительная, задыхающаяся от его ласк, а он не мог до нее дотронуться. Аиду хотелось завыть.
Вверх – вниз. И тело девушки выгибается дугой, она стонет, бьется, а он отбрасывает нить и с силой прижимает ее ягодицы к своим бедрам. Чуть отпускает и прижимает снова.
Это невыносимо.
Он быстро приподнял раяну, освободил член, положил между ними тонкий шелковый платок. И прижал ее к себе.
– Скажи… еще… раз.
Оникс повернула голову. Архар! Как же близко ее губы. Розовые, влажные, чуть раскрытые… Созданные для поцелуев. Такие манящие. Так близко… Невыносимо… Только бы сдержаться…
– Я. Тебя. Ненавижу. Ран, – раздельно сказала она, и он дернулся, забился