– Но вы, конечно, поймете, – говорил опять Джемс, – что мне невозможно дольше терпеть в своем доме человека, который обесчестил перед обществом наше имя, пользовавшееся таким уважением.
– Ну, дальше? – повторил еще раз Артур.
– Как! – резко выкрикнула Юлия, с треском складывая свой веер и бросая его к себе на колени. – Намерены ли вы, Артур, что-нибудь сказать, кроме этого: «Ну, дальше»?!
– Вы поступите, конечно, так, как вам будет удобно, – ответил он медленно, не шевелясь. – А как – это не важно.
– Не важно? – протянул Джемс, пораженный этим ответом.
Его жена поднялась со стула, хохоча.
– Так вот как? Это не важно, не важно! Джемс, я надеюсь, теперь вы понимаете, какой благодарности можно ожидать с его стороны. Я говорила вам, к чему приведет снисходительность к папистским авантюристкам и их отродью.
– Тише, тише! Не стоит, моя милая…
– Глупости, Джемс! Слишком много мы сентиментальничали! Какой-то незаконный ребенок, втершийся полноправным членом в нашу семью! Пора ему узнать, кто была его мать! Чего нам церемониться с сыном католического попа? Вот – читайте!
Она вынула из кармана помятый листок бумаги и швырнула его через стол Артуру. Он развернул его и узнал почерк своей матери.
Письмо было написано за четыре месяца до его рождения, как показывала дата. В нем заключалось признание, обращенное к мужу. Внизу стояли две подписи.
Артур медленно переводил глаза со строки на строку, пока не дошел до конца страницы, где после нетвердых букв, написанных рукой его матери, стояла уверенная подпись: «Лоренцо Монтанелли». Несколько минут он тупо смотрел на бумагу. Потом, не сказав ни слова, снова сложил листок и положил на стол.
Джемс встал и взял жену за руку.
– Ну, Юлия, довольно. Идите вниз, уже поздно. А мне нужно переговорить с Артуром кое о каких делах.
Когда Юлия, подобрав свой шлейф, вышла из комнаты, Джемс заботливо запер дверь и возвратился к стулу, стоявшему возле стола.
Артур сидел, как и раньше, не двигаясь и не говоря ни слова.
– Артур, – начал Джемс мягким тоном (Юлия уже не могла слышать его). – Очень жаль, что все так вышло. Вам бы не следовало этого знать. Мне приятно видеть, что вы держите себя с таким самообладанием. Юлия немного возбуждена… Женщины вообще часто… Ну, оставим это. Я не хочу быть с вами жестоким… – Он остановился, проверяя, какое впечатление произвела его снисходительная речь.
Артур оставался по-прежнему неподвижным.
– Конечно, дорогой мой, это печальная история, – продолжал Джемс после паузы, – и самое лучшее не говорить об этом. Мой отец был настолько великодушен, что не развелся с вашей матерью, когда она ему призналась в своей измене. Он только потребовал, чтобы человек, совративший ее, оставил тотчас же Италию. Как вы знаете, он отправился миссионером в Китай. Лично я был против того, чтобы вы встречались с ним, когда он вернулся обратно. Но мой отец до последнего дня допускал его заниматься вашим воспитанием, поставив единственным условием,