– Какая куколка! – воскликнула женщина, восхищенно глядя на Эми. – Сколько тебе лет?
– Восемь, – бойко ответила девочка и незаметно взяла Брэда за руку. – Это мой папа!
Женщина засмеялась – выщипанные брови взлетели ко лбу, а неумело нарумяненные щеки порозовели.
– Разумеется, это твой папа! Слепому видно, можно даже не объяснять! – Она ткнула мужа в бок. – Настоящая красавица, правда, Эрл?
– Точно, – кивнул муж.
– Деточка, как тебя зовут?
– Эми.
Женщина подняла глаза на Уолгаста.
– У меня есть племянница ее возраста, но обаяния Эми у нее и в помине нет. У вас замечательная дочка!
Потрясенный новыми ощущениями, Уолгаст даже ответить не смог. Казалось, он по-прежнему на «Осьминоге», а тело и сознание вдруг стали неподъемно тяжелыми. А если Дойл наблюдает за ними из толпы? Впрочем, какая разница, пусть наблюдает!
– Мы едем в Колорадо, – добавила Эми, заговорщицки сжав руку Уолгаста. – В гости к бабушке!
– Неужели? Твоя бабушка наверняка ждет не дождется такую внучку, как ты!
– Она болеет, мы отвезем ее к доктору!
На лице женщины отразилось искреннее сочувствие.
– Ох, надеюсь, ничего серьезного, – сказала она Уолгасту. – Мы с мужем будем за вас молиться!
– Спасибо, – выдавил Брэд.
На «Осьминоге» они прокатились еще трижды, а потом решили поужинать. Дойл в толпе не мелькал: либо он следовал за ними незаметно, проявляя чудеса профессионализма, либо нашел занятие поинтереснее. Молоденьких красоток на ярмарке хватало с избытком, и Уолгаст решил, что напарник на кого-то отвлекся.
Брэд купил Эми хот-дог, усадил за стол для пикника и стал смотреть, как она ест. Девочка откусила раз, другой, третий – и хот-дога как не бывало. Уолгаст тут же купил ей второй, а когда Эми расправилась и с ним, – пирог с джемом, обсыпанный сахарной пудрой, и упаковку молока. Еда, конечно, не самая здоровая, но пусть хоть молоко попьет.
– Ну, куда дальше? – спросил Уолгаст. Щеки Эми местами лоснились от жира, местами белели от сахарной пудры. Девочка хотела вытереть их рукой, но Брэд вовремя протянул ей салфетку: – Вот, возьми!
– На карусель! – ответила Эми.
– Карусель? После «Осьминога» скучно не покажется?
– Здесь есть карусель?
– Наверняка!
«Карусель, – подумал Уолгаст, – да, понятно».
«Осьминог» предназначался взрослой Эми, которая умела молчать часами и без запинки врать женщине из очереди, а карусель – малышке, которой Эми была на самом деле. Волшебная атмосфера ярмарки, яркие огни и четыре катания на «Осьминоге» сделали свое дело – Брэда так и подмывало расспросить девочку обо всем. Кто она? Откуда? Где ее мама? А папа? Как она познакомилась с Лейси? Что стряслось в зоопарке? «Кто ты, Эми? Что привело тебя сюда, ко мне? Как ты догадалась,