В зоне прихожей находились сохранившиеся комнаты, дальше, по уже несуществующему коридору, на месте кухни, располагалась спальня – собственно кровать, комод и огромный шкаф, казалось вросший в стену. Остальное пространство было зонировано на кухню и гостиную. Всё просто, стильно, современно.
Я лежал на своём месте – в углу возле спальни, и смотрел на Глеба, сидящего на стуле посреди гостиной. Люся, вооружившись, гребнем, перчатками, миской с краской и кисточкой стояла сбоку от Глеба, который, казалось, замер в жутком нетерпении.
– О-о-о, друг мой, да ты седой совсем, – Люся сделала несколько лёгких движений, раздвигая короткие волосы на пробор.
– Люся! – Глеб недовольно закинул ногу на ногу, пошелестев пеньюаром.
– Не боись, седовласик, сейчас всё исправим, – она поцеловала его в щёку. – Стричься точно не будем?
– Не надо, – уверенно ответил Глеб, «глядя» вперёд своими, можно сказать, недвижимыми глазами.
– Хозяин-барин, – равнодушно согласилась Люся и нанесла первый мазок на отросшие корни аккуратной стрижки.
Я чихнул – не выношу этот едкий запах.
– Будь здоров! – сострила Люся, за что и получила мой недовольный взгляд.
– И вообще, ты в этом виновата, – якобы завёлся обиженный Глеб, на самом деле, таким образом, он просто поддерживал беседу.
– А что нельзя человеку поболеть?!
– Человеку можно, а богине – нет.
Люся довольно улыбнулась. Он знал это и тут же точным движением схватил её за ягодицу.
– Угомонись, а то сейчас всю морду раскрашу. У меня вообще-то муж есть.
– Но у меня-то нет!
Люся слегка рассмеялась, прифыркнув губами.
– Выходи за меня замуж, а?
– Ага! На хренась мне такое седое чудовище?
– Люся, у стен есть уши, – тихо процедил Глеб.
– Ты – педант, Глеб. Жуткий педант. Вот я – женщина, парикмахер, и то бывает, с отросшими корнями хожу.
– Ну, какая ты после этого женщина и парикмахер, ты…, – не договорив, он резко отвёл голову в сторону, догадываясь, что Люся слабенько треснет его кистью по макушке.
– Сиди ровно!
– Сижу, и на тебя не гляжу.
– Юморист, да?
Через два часа они расстались как влюблённые любовники. Пока богиня-парикмахер втискивалась в гибрид туфель с кедами, Глеб, целуя, попытался незаметно положить в её сумку деньги, но опытная в этих делах, Люся поймала его за руку.
– Это за покраску.
– Ладно, – быстро согласилась рыжая, и ещё раз поцеловала. – Красавчик! – и проведя рукой по его свеже покрашенным волосам, открыла дверь и по подъезду разнеслись удаляющиеся прыжки и перескоки, по которым было понятно, что она, если не счастлива, то очень близка к этому. Глеб улыбнулся и, закрыв дверь на два оборота, повернулся ко мне.
– Ну что, теперь можно и девчонок клеить? –