Спасибо друзьям: Денису Черненко, Игорю Пацкалю, Роману Полякову, Александру Бойко, Анастасии Хаджикулевой, за поддержку.
Хотел бы выразить особую признательность, Лилии Кузьменко, которая помогла мне найти правильный путь, и вдохновила к новым идеям.
ГОРОД – 212
Тем, кто может услышать меня, я говорю: «Не отчаивайтесь!». Бедствие, которое нас постигло, порождено судорогами алчности – озлоблением людей, которые боятся прогресса человечества. Но и ненависть людская преходяща, диктаторы погибнут, а власть, которую они отняли у народа, вернется к народу. И до тех пор, пока люди умирают за нее, свобода не погибнет.
Солдаты! Не поддавайтесь этим бестиям, которые презирают вас, делают вас рабами, управляют вашей жизнью, приказывают вам, что делать, о чем думать и как мыслить! Тем, кто муштрует вас, сажает вас на паек, обращается с вами, как со скотом, и использует вас, как пушечное мясо! Не поддавайтесь этим чудовищам, людям-машинам, с механическим умом и механическим сердцем! Вы не машины! Вы люди! С любовью к человечеству, которая живет в ваших сердцах, нельзя ненавидеть!
Чарли Чаплин «Великий Диктатор»
1940
Где я?
Что это за место?
Я открыл глаза. Сыреющие стены в полумраке, не позволяют мне пробудится и сосредоточиться. Я слышу, как где-то падают капли воды, отражаясь эхом от каменных стен, доносятся глухим звуком. Тусклый, слегка танцующий свет, словно от свечи, рисует тени и силуэты. Плесень под желтым светом вызывает неприятные ощущения.
Я в пещере?
Мне зябко. Тело лихорадочно трусит, как от приступа эпилепсии. Я весь в какой-то липкой жидкости, очень вязкой, похожей на желе. Никаких запахов абсолютно. Зубы сводит, мышцы рук и ног напрягаются и расслабляются самовольно. Моё тело не слушается меня. Я с трудом поднялся, преодолевая дрожь. Сердце колотит в груди, будто хочет выскочить.
Где я?
Я слышу звуки работающих электроприборов, глухое, очень низкое гудение звучит то ближе, то дальше. Я весь дрожу, пальцы рук крутит и выгибает каким-то не природным способом.
Зажегся свет.
Пять круглых, белых ламп светят мне прямо в лицо. Свет настолько яркий, что мои глаза заболели и запекли. Я уклоняюсь, но понимаю, что не могу этого сделать, не могу закрыть глаза, не выходит, тело борется со мной, оно не подвластно мне. Мне казалось этот свет ярче тысяч солнц. Боль, как же больно. От этой боли глаза налились слезами, и я уже ничего не вижу, всё размыто туманом этих слёз. Я не могу отвернуться, не могу закрыть глаза, мне хочется вырвать их руками, чтобы эти муки прекратились. Пересохшие губы лихорадочно трусятся, я выгляжу как умирающий в муках человек. Я пытаюсь крикнуть, но понимаю, что не сделаю этого, сухой рот открылся с трудом и лишь негромко произвёл шипение. Из треснутой губы потекла кровь. Неприятный привкус железа появился во рту. Мои веки раскрываются всё шире и дыхание сбивается.
Тело начинает поворачиваться вместе с тем местом, где я лежу. Не знаю, что происходит. Спустя несколько секунд я уже стою почти вертикально. Вокруг наступила тишина, и я рад, что этот свет уже не направлен мне прямо в глаза. Немного легче.
Что-то громко зашипело, и от этого звука я резко сжался. Острая, невыносимая боль в области затылка, после которой я ощутил, как разгорячённый дьявольский зной пронёсся по моему телу. Мой организм не выдержал, и я погрузился в забвение.
Часть Первая
Глава 1
Иллюзия Свободы
Вновь запущен механизм, и время марша наступило. Строй за строем в одинаковых одеждах, словно муравьи, люди начали расползаться по рабочим местам, покидая своё жилье, как будто ими кто-то командовал и контролировал все их движения. Всё что выполняли жители каждое утро, напоминало цикл повторяющихся событий, которые с течением времени никак не менялись. Для каких-либо изменений человек должен был почувствовать свою значимость, но этого не происходило. Каждая отдельно взятая личность ничего не могла, а в толпе работали слажено, заставляя крутиться колесо жизни. Но стоит одному упасть, как срабатывает принцип домино, механизм останавливается, ведущая шестерня перестаёт работать. Рушится вся система. Люди – огромный набор различных инструментов, помогающий ей продолжать работать по плану, безупречно сконструированной таким образом, что мысли человека, – это ещё не действие, мысль можно заменить, а действие – нет. Так закладывается необходимая установка, образ, идея, неспособность мышления. Огромный муравейник продолжает беспечно существовать и совершенно не интересоваться что за его чертой. Мир понемногу сходит с ума. И я в нём живу. Живу в таком мире, где правду принимают за ложь, в мире, где застенчивость и стеснительность становятся причиной насмешек. Где честь забыта, а любовь лишь громкое слово. Игру человеческих характеров сложно назвать игрою, ведь чувства притуплены, и выражение эмоций наблюдается всё меньше. В любой игре, какого бы она вида не была, есть победители и проигравшие.