– Нет. Но знаю, о чем вы говорите. И понятие азарта, и последующее за ним охладевание к добыче.
– Для человека безумная любовь заканчивается там, где наступает будничность отношений. Это как охота на редкого зверя – засады, ловушки, бессонные ночи и вечерние костры на привале. А потом зверь загнан, заперт в клетку, и он теряет тот внешний лоск, тот огонь в глазах, который дарит свобода. И все. Редкий экземпляр остался таким же редким, но он уже твой и никуда не денется.
– То есть любовь – это дорогой антикварный столик, с которого в первый день смахиваешь пыль и боишься к нему прикоснуться потными руками, а через пару лет, привыкнув, ставишь на него горячую чашку с кофе и пепельницу.
– Браво. Ты умен и обладаешь широким кругозором. Еще один плюс к твоему резюме. А если тот зверь убежал, и ты знаешь, что больше никогда его не увидишь? Что если антикварный столик, на который ты копил, быть может, год, проверяя каждый день, на витрине ли он, и никуда от тебя не делся, увели у тебя прямо из-под носа? Что тогда?
– Отчаяние?
– Отчаяние. И не только. Проще говоря, ни зверя, ни столик из памяти не сотрешь, и ты будешь горевать, что так и не получил желаемое вплоть до последнего вздоха. Человеческая натура. Об этом еще Ремарк писал, мол, не убивайте любовь серостью будней. Все старо как мир.
Александру показалось, Игорь Борисович окончательно потерял нить разговора, но он ошибся. Хозяин дома продолжил после некоторого перерыва.
– На скрытый вопрос о том, к кому она едет, она не ответила прямо, равно как и на каждый из предыдущих или последующих вопросов. Эта девушка была сама загадка, и я кожей ощущал ее превосходство над собой. Превосходство во всем. Это как прием у английской королевы. Держишь себя в рамках приличий, не позволяя даже в мыслях закрасться чему-то крамольному, и всецело подавлен авторитетом, не озвученным но общепризнанным. Она меняла темы при любых личных вопросах, либо же хранила молчание. Я сразу понял, что ни о чем таком она общаться не любит и не хочет, не попадая под обычный для смертных синдром попутчика. В общем, уткнувшись в непреодолимую стену тайны и замалчивания, я оставил попытки что-либо узнать о ней.
– А вам не было любопытно? – не удержался от вопроса Александр. – Обычно тайна даже у видавших виды людей вызывает интерес.
– Было. Я испугался ее спугнуть навязчивостью. Тем более, она с легкостью общалась на любые отвлеченные темы. Мы долго разговаривали. Обо всем. Она начитана, знает историю, как будто родилась с энциклопедией в голове, тонкий психолог и плюс к этому очень ироничный человек. Настолько живой и острый юмор как у нее, я встречал всего пару раз в жизни. И, в конце концов, стало неважно, что она скрывала от меня, я был поглощен ей, очарован. Меня как будто приворотным зельем опоили. Хотя, конечно же, все это было подогрето спиртным. Я пил водку, понемножку, под закуску, но все равно крепкий алкоголь давал о себе знать. Она не пила. Долгий разговор, пролетевший