Во-первых, отец убитого был одним из крупнейших негоциантов Кантона; во-вторых, в убийстве обвиняли женщину. И всякому было интересно, сознается ли она в преступлении и как перенесет пытку.
Но весь этот шум, гомон и топот, казалось, не производил на Лиу Сиу никакого впечатления. Она молча сидела на скамеечке, указанной ей палачом, и со связанными руками и арканом на шее мысленно призывала смерть, потому что одна лишь смерть могла избавить ее от пыток и позора.
Призвав публику к порядку и добившись относительной тишины, Минг обратился к Лиу Сиу, но должен был дважды повторить свой вопрос, пока она сообразила, в чем дело.
– Вы обвиняетесь, – сказал председатель, – в том, что убили мужа в первую брачную ночь. Признаете ли вы себя виновной в этом преступлении?
– Я уже говорила, – тихо ответила Лиу Сиу, – что я ни в чем не виновата. Я ничего не знаю по этому делу. Клянусь всем, что мне дорого на свете.
– Благородный Линг Тиэнло, – продолжал председатель, – изложите суду все, что вам известно по данному делу.
Отец убитого сидел на эстраде, возле судей. Он встал, отвесил суду земной поклон и, послав невестке страшное проклятие, стал подробно рассказывать об убийстве своего дорогого и единственного сына Линг Таланга.
Начал он со встречи с И Тэ в пагоде Ми, рассказал всю их беседу, сватовство, затем о том, как нашли тело новобрачного, а под ним веер астронома; о страшном беспорядке в брачном покое и об отпечатке окровавленной мужской руки на одной из подушек постели. Наконец, рассказал он и о краже драгоценностей, подаренных сыном невесте, которую он прямо обвинял в давно задуманном преступлении при помощи приготовленного яда и кинжала.
Этот страстный и жуткий рассказ, часто прерываемый рыданиями, боль и негодование, звучавшие в его голосе, и убежденная сила обвинения нашли ответ. Крик негодования и злобы покрыл его последние слова.
– Вы слышали, в чем вас обвиняют? – снова обратился к Лиу Сиу председатель, когда публика немного успокоилась. – Сознайтесь прямо в своем преступлении и назовите своих сообщников.
– Я ничего не знаю, – пролепетала она.
Председатель протянул руку к стоящему на столе ящичку, взял одну из дощечек и бросил ее на ступеньки эстрады. Палач поднял ее, прочел надпись, сделал помощнику знак и подошел к обвиняемой.
Помощник принес небольшой железный столик и приказал Лиу Сиу протянуть руки. Несчастная повиновалась и тотчас почувствовала, что руки ее зажаты в тиски, придавившие к столу ладони, а между пальцами просунулись тонкие подвижные лезвия.
– Сознаетесь ли вы в своем преступлении? – в третий раз повторил председатель.
Оцепенев от ужаса, Лиу Сиу даже не поняла вопроса. Она закрыла глаза и опустила голову. Как вдруг дикий крик боли вырвался из ее груди. Это палач вогнал клинья между пальцами левой руки. Кости хрустнули под невыносимым давлением и из-под розовых ногтей брызнула кровь.
– Сознаетесь ли вы в своем преступлении? – отчеканил