Начался обычный урок, с вопросами без ответов. Сколько их уже выслушал Турка? И какой от них прок? Когда стоишь, потупив глаза, и думаешь о столовой, о попках одноклассниц, о том, как тебе хочется домой, и что надоело уже слушать этот бред.
И ты знаешь, что не изменишься, пока сам не захочешь, что бы там кто ни талдычил.
А сам ты меняться не хочешь. Потому что тебе плевать, и о будущем думают только какие-нибудь умники или старики, а ты учишься в девятом классе, и тебя волнуют лишь собственные желания, и нет дела ни до экзаменов, ни до университета и уж тем более до будущей работы.
Голос классной руководительницы эхом разносился под белым сводом потолка. Турка хотел спать и пить. Уйти, что ли, с истории? Но там же эта, училка…
После лекции Анна Имильевна проверила сетку и сказала Волу, чтоб тот принес деньги или новую сетку, а он опять завел свою песню: «А чо?»
Так прошла физ-ра.
Глава 5
Контрацепция
Турка сходил в столовку и купил бледного чаю в граненом стакане. Пускай и не вода, но точно лучше, чем пить из крана. Чай хотя бы кипятком заливают.
Под низким потолком столовой кружили мухи, как миниатюрные истребители. Воздух был густым и спертым, стояла влажная духота. Еще Турка взял кругленькую пиццу. Пацаны прикалывались, что вместо колбасы с сыром в тесто запекают крысиные хвосты и кишки.
Шуля бродил по столовой и стряхивал «по мелочи» с лошков. Турка тоже этим раньше занимался. А что, хочешь перекусить, а денег нет. Попросил у того рубль, у того два, вот тебе уже и обед.
Сейчас это показалось ему глупостью. Здоровенный лоб выпрашивает подачки у малы́х. Хотя раньше делал ведь так, и что такого, вроде?
Один пацанчик из пятого класса пил густой малиновый кисель. Шуля подошел к нему и сказал:
– Малой, есть чо по мелочи?
– Не, нету.
– Что у тебя тут? Кисель? – Шуля покосился: на входе географ. Застыл и следит. – Смотри, муха села на край стакана! Фу, а ты пьешь. Да она личинку туда отложила, я видел. Слышь, мало́й! Не чеши – гони рубль.
– Правда, нету!
– Я тебя запомнил, – пригрозил Шуля. Кинул быстрый взгляд – географ скрестил руки на груди. Пацанчик пожал плечами и продолжил хлюпать киселем.
На историю собирались медленно. Мария Владимировна уже сидела за столом. Сегодня на ней была более плотная кофточка, белая с расклешенными рукавами и воротником-оборкой. Вырез V-образный, ткань натянута на груди достаточно плотно. Училка встала, взяла пыльную тряпку и стерла конец «сентября» (кто-то подписал вместо «р» букву «л»). Двумя пальчиками подхватила кусочек мела и начала выводить месяц заново. Буквы витиеватые, у Хазовой похожий почерк. Сплошные кургульки. Прописная «т» похожа на «м». «И», «ша» и «эль», написанные в одно слово, превращаются в сплошные английские «u».
– Звонок был? – спросила она, не оглядываясь. Мел скрипел по доске, на пол летели мелкие пылинки.
– Был, –