Судебный маршал встает, ударяя молоточком, и нараспев выводит: «Его Честь Председатель Верховного суда Соединенных Штатов и члены Верховного суда Соединенных Штатов».
Хэмптон, пыхтя, помогает мне подняться, и мы, как и все присутствующие в зале, почтительно замираем. В комнату входят судьи, всем своим видом выражая полную беспристрастность. Прически их выдержаны в стиле времен Эйзенхауэра, на лицах – тупое выражение «быстрей бы прошел рабочий день». Беда в том, что нельзя не выглядеть помпезно, если ты одет в черную мантию, да еще один из них, который афроамериканец, забыл снять платиновые «Ролексы» за пятьдесят тысяч штук. Если б у меня была гарантированная работа, как у Его Чести, я бы перещеголял этого ублюдка.
Слушайте, слушайте, слушайте!
Сейчас, после пяти лет бесконечного количества судебных решений, после всех отводов, апелляций, перенесенных заседаний и предварительных слушаний, я уже и сам не знаю, кто я – истец или подзащитный. Но я отчетливо вижу, что этот мрачный судья с пострасовым хронометром на запястье неотступно на меня пялится. Черные бусины его глаз уперлись в меня немигающим взглядом, в котором нет прощения. Он зол – ведь я практически насрал на его политическую целесообразность. Я испортил ему всю обедню, как тот мальчишка, впервые оказавшийся в зоопарке, несколько раз тщетно прошедший мимо вроде бы пустой клетки с рептилией, как вдруг останавливающийся у ограды и кричащий: «Вот он, глядите!»
Вот он, глядите! Chamaeleo africanus tokenus. Африканский хамелеон. Он спрятался в гуще кустарника, обхватив скользкими лапками судебную ветвь власти, и замер, тихо жуя листья неправосудных деяний. «С глаз долой, из сердца вон» – девиз чернокожих работяг. Но сейчас вся страна увидела: мы все прижались носами к стеклу, дивясь, как он умудрился так долго маскировать свою черную алабамскую задницу на фоне красно-бело-синих полосок американского флага.
Все, у кого есть дело к достопочтенным судьям, к Верховному суду Соединенных Штатов Америки, пусть приблизятся и внемлют, ибо суд уже занял свои места. Боже, спаси Соединенные Штаты и высокий суд!
Хэмп вжимает меня обратно в кресло, чтобы я не доставлял беспокойства чернокожему судье и республике, которую тот олицетворяет. Это вам не суд народа, а Верховный суд. От меня сегодня вообще ничего не требуется. Не надо предъявлять судьям копии квитанций из химчистки, полицейские рапорта или фотки смятого бампера. Тут судьи задают вопросы, адвокаты предъявляют свои доводы, а я могу просто расслабиться в кресле и ловить кайф.
Председатель открывает заседание. Его спокойная манера человека, родившегося на Среднем Западе США, как нельзя лучше подходит для того, чтобы не нагнетать сейчас лишние страсти:
– Приступим к прениям по делу 09–2606…
Председатель замолкает и протирает глаза, чтобы сохранить