Флогерг, достаточно прожарившись спереди, поворачивается на своей табуретке.
– Что это вы читаете, Гартог? – спрашивает он обычным возбужденным голосом.
Гартог заканчивает какие-то действия, начатые карандашом на полях газеты, и отвечает не оборачиваясь:
– Газету.
– А что же так увлекает в ней вас?
– Биржевой курс.
Флогерг смеется, и от смеха его делается жутко.
– И это вас интересует? Держу пари, что вы рассчитываете, как поместить вашу будущую часть сокровища.
– Поместить – о нет, употребить – да. Биржа может пригодиться и на другое дело, чем помещение своих денег.
– На какое же?
– Поглотить деньги тех, которые меня разорили, – глухо отвечает Гартог.
– Когда мы дойдем до такой возможности, – говорит Корлевен, – вы скажите мне, Гартог. Я назову вам тогда одно морское акционерное общество, с акциями которого надо будет проделать недурную игру на понижение.
Гартог пристально смотрит на Корлевена.
– Запомню, – говорит он просто.
Смех Флогерга звучит еще более горько.
– Так, значит, вы все верите в это предназначенное нам богатство, которое снова придаст вкус к шалостям жизни четырем ее обломкам, какими являемся мы?
Гартог резко поворачивается к нему.
– А если вы сами, Флогерг, не верите в это, то что же вы делаете здесь?
– А вы, Корлевен? – спрашивает Флогерг не отвечая.
– Я, – философически отвечает Корлевен, – я думаю, что когда не осталось уже терять ничего, кроме жизни, то всегда можно сделать попытку.
– А вы, Беньямин среди отчаявшихся?
Я значительно моложе всех их, младший из четверых, и они прозвали меня Беньямином.
– Я верю. Если бы у старого Кодра не было уверенности, то для чего бы ему принимать нас здесь, и при том, надо признаться, весьма гостеприимно.
– Как это чудесно – еще иметь возможность надеяться!
– Замолчите, зловещая птица, – говорит Корлевен. – Со всеми своими ужимками скептика вы среди нас четверых, быть может, самый верующий.
Флогерг поднялся; на лице его выражение беспощадной и яростной ненависти.
– Веры нет! Есть желание, да, есть, желание всеми силами души! И я думаю, что для некоторых людей, которых я знаю, лучше было бы, чтобы на головы их пал огонь, пожравший Гоморру и Помпеи, чем если в этом кармане будет лежать моя часть этого богатства. Да, Корлевен, вы правы, я хочу верить в это.
– Так, значит, спора нет! – отвечает Корлевен. – Я предпочитаю видеть вас таким, чем видеть, как вы в нерешительности изводите свою желчь. Итак… Вы подпишете сегодня вечером?
– Подпишу.
– А вы, Гартог?
– В принципе я согласен. Но я хочу еще раз послушать чтение договора и сформулировать некоторые поправки. Если они будут приняты, я подпишу.
– В