Через несколько дней после того, как Джим снова осчастливил Кларенса своей откровенностью, мальчику разрешили поездить верхом по-форейторски на одном из коренников, что вызвало у него бурную радость, но тут к нему подъехал Джим на мексиканском скакуне, который казался – это, конечно, было чистейшее притворство – тихим и даже прихрамывал.
– А скажи, брат, – начал Джим мрачно, доверительным тоном, – сколько ты рассчитывал заработать, когда похитил эту девчонку?
– Нисколько, – ответил Кларенс с улыбкой. Пожалуй, это был явный результат влияния, оказанного на него Джимом, но так или иначе он уже и не думал возмущаться, когда слышал такое «взрослое» обвинение.
– Ну, если ты это из мести, тогда другой разговор, а то можно было выгодное дельце обстряпать, – продолжал Джим задумчиво.
– Нет, не из мести, – поспешно сказал Кларенс.
– Значит, ты рассчитывал содрать с ее папаши и мамаши награду в сотню долларов, да не успел, потому что индейцы содрали с них скальпы. Повезло тебе, как утопленнику, ей-ей! Ну да ладно, ежели миссис Пейтон удочерит девчонку, ты заставишь ее раскошелиться. Послушай-ка, ты, молодчик, – продолжал он и неожиданно подался вперед, сверля Кларенса взглядом сквозь свои спутанные лохмы, – уж не хочешь ли ты меня убедить, что вся эта история была не мошенничество, не липа?
– Что-что? – переспросил Кларенс.
– Уж не хочешь ли ты сказать, – просто удивительно, каким хриплым стал его голос, – что это не ты навел индейцев на караван, чтоб они убрали с дороги этих Силсби, а у тебя на руках оказалась круглая сиротка, которую ты мог бы преподнести миссис Пейтон?
Тут Кларенс запротестовал самым решительным образом, но Джим презрительно пропустил его слова мимо ушей.
– Ты мне не ври, – сказал он таинственно. – Я хитрый. Я, парень, себе на уме, мы с тобой одного поля ягода! – И с этим ловким намеком на то, что он владеет преступной тайной Кларенса, Джим скрылся как раз вовремя, чтобы избежать обычного выговора от своего начальника, главного погонщика Фила.
Но его пагубное влияние не ограничивалось одним Кларенсом. Несмотря на ревнивую опеку миссис Пейтон, на частое присутствие Кларенса и на кружок почитателей, всегда окружавший Сюзи, стало ясно, что маленькую Еву уже успел тайно подстеречь и искусить дьявол Джим. Как-то раз она украсила локоны перьями цапли, в другой раз натерла лицо и руки красной и желтой охрой, и все это были, призналась она, добровольные подношения Джима Хукера. Но значение и смысл этих даров она открыла одному только Кларенсу.
– Это мне все Джим подарил, – сказала она, – он сам почти индеец, но мне ничего плохого не сделает, и когда придут плохие индейцы, они подумают, что я его дочка, и убегут. А еще Джим сказал, что, когда индейцы пришли убивать папу с мамой, мне надо было только сказать, что я его девочка, и они убежали бы.
– Но ты же не могла сказать, – возразил рассудительный Кларенс, – ведь ты все это время