Я слушал его рассеянно, мысли мои были заняты тем странным и непонятным для меня интересом, который проявлял толстый незнакомец по отношению ко мне.
«Какие у него были мотивы, – думал я, – что значила его презрительная ирония?»
И я решил при первой же возможности добиться от него объяснений.
Мартин Белькастсль ввиду предстоящего долгого отсутствия был занят большую часть дня приведением в порядок своих дел. Он написал два письма, что удалось ему, по-видимому, с большим трудом, так как его мускулистые руки были приспособлены больше для шпаги, чем для пера.
После легкого обеда, приготовленного Николаем, я поставил свой стул к узкому, высокому окну и стал наблюдать уличную жизнь: мальчики мясных, бакалейных лавочек с улицы де Ломбард, грумы, лакеи и много другого народу сновало туда и обратно, все куда-то торопились, все были заняты своими делами.
Однако это мне скоро надоело, и, откинувшись на спинку стула, я стал созерцать тонкую полоску неба, видневшуюся над крышами домов. Солнце давно уже исчезло за серыми тучами, и темное, хмурое небо указывало на приближение ночи. Время тянулось медленно. Вдруг я услыхал где-то вблизи голоса. Я выглянул из окна в соседний сад.
Две дамы гуляли взад и вперед по вымощенной камнем дорожке, которая вела от одного до другого конца небольшой ограды. Одна из них, довольно полная, была, без сомнения, компаньонкой или горничной. Но зато вторая!
Как страстно мне захотелось очутиться в этом саду! Как возненавидел я события сегодняшнего утра, заставившие меня прятаться! На ней был длинный синий плащ, из-под которого во время ходьбы выглядывали маленькие ножки. Она была печальна и молчалива, компаньонка же не переставала болтать. Очевидно, напряженность моего взгляда заставила молодую девушку поднять свою гордую головку и посмотреть на окно, у которого я сидел, и я застыл, как олух, никогда не видавший женщин. И правда, такой я еще никогда не видел: гасконские девушки не могли с ней сравниться. На один миг наши глаза встретились, и дрожь пронизала меня до мозга костей. Вид мой, должно быть, рассмешил ее, потому что она слегка улыбнулась.
Вскоре они удалились в дом, но, поднимаясь по лестнице, она обернулась и снова посмотрела на мое окно, и я на одно мгновение ясно увидел ее прелестное, нежное лицо на стройной, круглой шейке. С этой минуты мое сердце было потеряно.
Посмотрев по направлению стола, где Мартин трудился над своим писанием, я заметил устремленный на меня его задумчивый взгляд. Робким голосом, боясь его насмешек, я спросил, кто живет по соседству.
– Граф де ла Коста, – ответил он с легкой насмешкой в глазах, – а молодая леди, – прибавил он, – его племянница, мадемуазель де ла Коста.
– Она очень хороша, – мог я только произнести, смущенный догадливостью Мартина.
Мартин