А Халл Беддикт, связавший себя кровными узами с этими жестокими племенами, был вынужден смотреть, как предаются его знания и энтузиазм. Подарки, оказавшиеся вовсе не подарками, привели к долгам, за долги отбирали землю. Смертельный лабиринт, расчерченный торговцами, купцами, продавцами ложных желаний, поставщиками гибельной отравы. Сопротивление подавлялось нещадно. Растаптывались гордость, независимость и самостоятельность. Одним словом, началась война, настолько циничная в своей холодной, бессердечной поступи, что ни одна честная душа не могла пережить ее спокойно.
Особенно душа, на которой и лежала ответственность. За все.
А нереки по сей день боготворили Халла Беддикта. И полдюжины нищих попрошаек – все, что осталось от фараэдов. И разбросанные остатки тартеналов, больших, шатающихся и пьющих в нищих поселках вокруг городов на юге – каждый из них носил татуировку, три полоски под левым плечом; точно такая же была на спине у самого Халла.
Сейчас он сидел рядом с Сэрен, уставившись на последние огоньки угасающего костра. Одного из своих гвардейцев он отправил в столицу – доставить королевский жезл. Посланник перестал быть посланником. И больше не вернется на юг. Он ушел в горы.
Впервые Сэрен встретила его восемь лет назад, в дневном переходе от Высокого форта, усохшим, словно потерянный на пустоши зверек. И привезла его обратно. По крайней мере, в каком-то смысле. И все это было не так благородно, как казалось вначале. А могло быть. Вполне благородно. Не используй я его в своих целях.
Она поддалась эгоистичным желаниям.
Простит ли он ее когда-нибудь? Простит ли она сама себя?
– Бурук Бледный знает все, что нужно знать мне, – сказал Халл Беддикт.
– Возможно.
– Он скажет мне.
Если не захочет, не скажет.
– Несмотря на его инструкции, – сказала Сэрен, – он всего лишь мелкая фигурка в этой игре, Халл. Глава торгового дома, очень кстати расположенного в Трейте, и имеет опыт торговли с хиротами и арапаями. – С моей помощью как проводника по землям эдур.
– Ханнан Мосаг пошлет воинов за кораблями, – сказал Халл Беддикт. – Доля королевы в прибыли этих торговых домов пострадает.
– Думаю, она предвидела потери.
Человек, сидящий рядом, не был наивным юношей, однако он долго оставался вне хитрых схем и смертельной ловкости рук, составлявших суть летерийцев. Чувствовалось, как он с трудом продирается через путаные слои замыслов и планов.
– Я начинаю понимать, что она задумала, – сказал он немного спустя таким безнадежным голосом, что Сэрен отвернулась.
– Тогда, – продолжал Халл, – мы прокляты, что так стремимся смотреть вперед, только вперед. Как будто путь впереди будет чем-то отличаться от уже пройденного.
Да, и я получаю по голове каждый раз, как оглянусь.
Пора уже перестать оглядываться.
– Пять перьев отдадут тебя в рабство, – пробормотал