В том числе и я.
У таранщиков самая незавидная участь. Это я понял еще утром, прислушиваясь к разговорам. Да, они не бегают вверх-вниз, как носильщики. Не рискуют нарваться на грубость охранника, как те, кто потрошат квартиры (их, кстати, так и называют – потрошители). Но на этом все плюсы заканчиваются. Не говоря уже о том, что таскать пресловутое «бревно» (металлический брус весом около семидесяти кило с приваренными к нему ручками для удержания и переноски) – то еще удовольствие. Помимо этого, закончив свою работу, таранщики помогают носильщикам. И никто из них не может рассчитывать на то, чтобы что-то прихватить в обшариваемой квартире. За это – расстрел на месте.
Так что самая «хлебная» (но и самая рискованная) должность – это потрошители. Как правило, это те, кто ладит с бригадиром. А я не принадлежу к их кругу, потому и определен к «бревну».
Подхожу к брусу, примериваюсь.
– Эй! – это охранник.
Не мне – бригадиру.
– Слушаю!
– Ты чего этого дохляка к «бревну» определил?
– У нас выбыл один.
– Поздоровее, что ли, никого не нашлось? Тут же кожа и кости! Рахит.
– Ничего, он крепкий.
Охранник помрачнел.
– Рамсы попутал, уебок?! Ты, сявка, кому поперек вякаешь? Я тебе что сказал? Заменить! Мне и вчерашнего случая, когда «бревно» тому тупорылому очкарику на ногу упало, хватит! А не хочешь ли сам его потаскать?! Ща, бля, мигом организую! Пулей помчался выполнять, ну!
Так я стал носильщиком. Работа, в принципе, непыльная. Бери больше, тащи быстрее – вся хитрость. И не дай Бог чего уронить и разбить! Особенно бутылку с выпивкой – кара последует незамедлительно! Нам, правда, полагается премия. Если куча добра, которое мы переносим, за час достигнет бедра старшего охранника, нам выдают пару банок консервов – по его выбору. На всех, то есть на восемь человек. Не шибко много, но хоть что-то. Таранщикам и этого не положено.
Побежали. Бегом вверх, ибо вниз топаем осторожно, чтобы ничего не уронить. Никаких передышек – они положены только через час. Туда-сюда и снова туда. Так вот и бегаем.
Пробегая мимо разграбляемой квартиры, мельком заглядываю внутрь и вижу на стене фотографию девушки в легком платье. Фото большое, профессионально сделанное. Девушка на нем словно живая. Господи, неужели это когда-то было? Гуляли с такими вот красавицами, держались за руку. Нинель… я вдруг почувствовал запах ее духов.
– Быстрее!
Да бегу я, бегу. И снова вверх. Пить охота, но заходить в квартиры нельзя.
– Перекур!
Об асфальт звякает ведро – кто-то из охраны распорядился организовать нам воды. Чуть в сторонке жадно хавает содержимое банки один из потрошителей. Его добыча – золотые часы – сейчас красуется на руке старшего охранника.
Нам пока не досталось ничего. И если бы главный наш охранитель не распорядился выдать нам две упаковки