Несколько секунд – и Каэдэ тоже подтягивается. Она морщится, потирая бинты на своей незажившей руке, потом толкает меня в грудь.
– Никогда не останавливайся посредине подъема, – выговаривает она мне. – Всегда двигайся вперед. Твоя импульсивность может дорого нам обойтись.
– Тогда не давайте мне повода проявлять импульсивность, – огрызаюсь я. – Почему вы не сказали, что Томас придет за Джун?
– Я в курсе ваших отношений с этим капитаном, – отвечает Каэдэ.
Она щурится, вглядываясь в темноту, потом дает знак подниматься по мусоропроводу.
– К тому же Рейзор решил, что не стоит тебя заранее волновать.
Я готов ответить, но Каэдэ бросает на меня остерегающий взгляд. Я не без труда проглатываю злость. Напоминаю себе, почему оказался здесь. Ради Идена. Если Рейзор считает, что Джун будет в безопасности под присмотром Томаса, так тому и быть. Но что сделают с Джун республиканцы, когда она окажется в их руках? А если что-то не заладится и Конгресс или суд предпримет действие, не предусмотренное Рейзором? Откуда у него такая уверенность? Вдруг возникнут проблемы?
Мы с Каэдэ пробираемся вверх по мусоропроводу и наконец оказываемся на нижнем уровне «Династии». Прячемся до взлета за лестничным колодцем отдаленного хвостового двигателя – пойдем дальше, когда паровые поршни придут в действие и мы ногами почувствуем давление корабля, взлетающего с посадочной площадки. Я слышу, как по бортам слетают гигантские причальные тросы, всплеск аплодисментов экипажа, радующегося очередному успешному взлету.
Проходит полчаса, злость наконец стихает, и мы появляемся из-за лестничного колодца.
– Пойдем сюда, – бормочет Каэдэ, когда мы добираемся до крохотного коридора, откуда можно пойти в двух направлениях: к двигателям или прямо на нижние этажи.
– Иногда они проводят внеплановые осмотры у входов на нижние палубы. В моторном отсеке у нас, вероятно, будет меньше проблем.
Каэдэ замолкает, прижимает руку к уху, сосредоточенно хмурится.
– Что там?
– Похоже, Рейзор на связи, – отвечает она.
Мы идем дальше. Нога побаливает, и я чуть прихрамываю. Мы поднимаемся еще по одной лестнице – она ведет в моторный отсек; по пути сталкиваемся с двумя солдатами и наконец добираемся до этажа, обозначенного номером шесть, – там лестница заканчивается. Некоторое время идем по этому коридору, потом останавливаемся перед узкой дверью. На ней табличка: «К моторным отсекам А, B, C, D».
У двери стоит одинокий часовой. Он поднимает голову, видит нас и распрямляется, прогоняя сутулость.
– Вам двоим что надо? – ворчит он.
Мы небрежно