– Я только помню седоволосого старика, чьи-то серые глаза. У Лизы глаза похожие… – он задумался:
– Место было северное. Может быть, я тогда вспомнил о Констанце, о том, что ее держат где-то в СССР… – кузену Стивену Джон сказал, что сам, после войны, позаботится о том, чтобы найти Констанцу:
– Мне, скорее всего, и так придется в Советский Союз отправляться, за Уильямом. Максим может и не пережить войны. Он сейчас в Италии, наверное… – Марта предупреждала Джона, что, из-за предательства Воронова, его сыну грозит опасность:
– Как в Германии… – они с Адамом, молча, курили, – детей заговорщиков в рейхе тоже в приюты отправят, фамилии изменят… – Джон слышал о программе ариизации польских малышей:
– А если Иосиф со Шмуэлем тоже подпали под распоряжение? Они по документам бельгийцы, католики. Если детей из Требница увезли, где их искать теперь… – Джон и хотел увидеть Эстер, и боялся этого:
– Как я ей в глаза посмотрю? Она давно сказала, что меня не любит. Давида немцы убили. Может быть, она нашла себе кого-то, как Роза… – тяжело вздохнув, он услышал голос Адама:
– Здесь наверху было хорошее кафе, до войны. Мы там часто с ребятами сидели… – в свете фонарика, Джон, с удивлением, заметил, что Серый Волк, немного покраснел.
Выяснилось, почему старший лейтенант, с тоской, смотрел на карту Польши. Невеста Адама, Кристина, была связной Армии Крайовой в Люблине:
– Мы в год начала войны познакомились, – сказал Серый Волк, – она в Варшаву учиться приехала… – Люблин взяла Красная Армия. Адам беспокоился за девушку:
– Мало ли что, – хмуро сказал он, – большевики, судя по всему, нас не считают союзниками. Кристина католичка, набожная. Она не левая, и вообще, русские сейчас всех, кто за свободу Польши сражается, в лагеря пошлют. Они своих коллаборационистов набрали, как Гитлер… – Адам витиевато выругался. В подвальном штабе восстания Джон видел плакаты с именем Воронцова-Вельяминова:
– И сюда успел, мерзавец, – подумал герцог, – очень надеюсь, что обратно в Берлин он поедет в гробу. Лучше, чтобы я его лично расстрелял… – Джон понимал, что его снимки разослали по всей Германии, и оккупированным территориям:
– Если меня в плен возьмут, фон Рабе меня не упустит… – Адам посмотрел на хронометр:
– Допьем кофе и пора двигаться… – они с Серым Волком обнаружили, что родились в один год. Девиз начал воевать раньше, осенью тридцать девятого.
– Я в сороковом, под Дюнкерком… – Джон закрутил горлышко фляги, – в танковых войсках. Потом была Северная Африка, Бирма… – Адам подтолкнул его в бок:
– Ты не женат и не помолвлен даже, что ли?
Джон помолчал:
– Был помолвлен… – он поднялся, поляк смутился:
– Извини… –