При этой мысли у меня сводит живот. От аэромакияжа, то есть контуринга, кожа горит как в аду. Боль причиняет сама мысль о возвращении на конвент. Если вернусь, это будет означать, что я уже не тот Дэриен. Не тот обычный, ну, в смысле странный, с причудами парень с нормальными друзьями, которые его не предавали.
Поэтому я всегда говорю, что не посещаю конвенты. Все это знают. И Гейл, и Стейси, мой агент по рекламе, и Марк, и бесчисленные ассистенты, которых он то и дело увольняет. Это не секрет. Может быть, это даже написано в моем личном деле, выделено цветом и жирно подчеркнуто. Так что да, меня это несколько выбило из колеи.
Только я прислоняюсь к двери в гримерку, как громогласный оклик заставляет меня подпрыгнуть.
– Дэриен!
Это папа. У меня сжимает горло.
– Привет, старик, – я пытаюсь отшутиться.
Называть себя папой он не позволяет уже три года. Говорит, для поддержания имиджа. Надеюсь, мой голос звучит радостно, хотя видеть отца я вовсе не рад.
– Наконец-то вырвался из Лос-Анджелеса?
У него резко меняется выражение лица, становится напряженным и недружелюбным в слабом свете казенной лампочки, протянутая рука падает сама собой. Сейчас он больше похож на манекен, чем на живого человека. Но большинство тех, кто ненавидит морщины, со временем неизменно превращаются в далеков.
– И что ты здесь делаешь без Гейл? Так и знал. Надо было нанять тебе телохранителя.
– Она в комнате. – Я показываю на дверь. – И мне не нужен телохранитель. Мои фанаты… они просто страстные, но…
– А если бы по коридору шел не я? Слишком рискованно. И ты это знаешь. Особенно теперь, когда ты станешь Принцем как его там… – Он неопределенно взмахивает рукой.
– Карминдором.
– Вот именно, – фыркает Марк. – Главная роль. Все хотят такую. Ты теперь ценность. Стоишь миллион долларов.
– Я бы согласился на эту роль задаром.
Марк щелкает пальцами у меня перед носом.
– Не говори так. Никогда так не говори.
И оглядывает коридор, словно волнуется, что кто-то подслушивает меня.
– Кстати, а что ты делаешь снаружи?
Я задумываюсь. Надо просто сказать все как есть. На «ЭкселсиКон» я не еду. Ни за что. Это будет не прогулка по площадке и очереди за автографами, а вечные фотосессии. Улыбка до боли в мускулах. Слепота от вспышек. Отваливающаяся рука. Лжедрузья, притворяющиеся, что знают меня. И накатят дурные воспоминания. Это не то, чего я хочу от конвента.
– Ну, словом, хотел поговорить с тобой о…
– Где Гейл?
Я снова тыкаю пальцем в дверь.
Он тихо что-то бормочет и поправляет запонки.
– Я ей плачу не за панические атаки.
– У нее выдался тяжелый день.
– У меня тоже. И у