Откуда-то выбежала женщина в ночной рубашке и кинулась ко мне.
– Эми! Эми! – кричала она, схватив меня за руку и потащив за собой. – Она спала в своей комнате! Моя Эми!..
Я остолбенела. Фасад коттеджа выглядел невредимым, однако вся его задняя часть просто-напросто отсутствовала. Здание превратилось в кукольный домик: я видела жилые комнаты, мебель, ванную…
Спальня Эми находилась как раз возле края воронки.
Митчелл оторвал безутешную мать от меня, стараясь ее успокоить.
– Ее там нет, – твердил он, вцепившись ей в плечо. – Ее там нет.
Воронка была завалена обломками и заполнена жидкой грязью. Вероятно, где-то прорвало водопроводную трубу. Из груды битого кирпича торчали телефонные столбы с гроздьями проводов. Из бурой жижи вперемешку с камнями выступал капот автомобиля.
Не было никакой возможности приступить к поискам оставшихся в живых.
А затем я увидела собаку. Здоровенный сенбернар, уже не щенок, но еще не совсем взрослый, стоял около воронки и облаивал груду обломков. Ему вторили другие псы, но сенбернар игнорировал их – он просто застыл на месте и продолжал настойчиво лаять, не сводя взгляда с одной точки.
Там ничего не было – только грязь, одежда и сломанная микроволновка.
Мы с Митчеллом проверили соседние дома. Ничего.
Нам сказали, что в ту ночь погибло восемь человек. Наверное, остальные сумели выбежать наружу, когда задрожала земля.
Вот и весь итог: восемь жертв…
Находясь на высоте пятнадцать тысяч футов, я убила восемь человек – ни в чем не повинных людей. Они не заслужили такой чудовищной участи. Представляю, как им было страшно!
Меня убеждают в том, что мы не могли их спасти. Я знаю, что это неправда. Мы могли бы не летать к Большому каньону – и вообще ничего не делать. У меня бы камень с души свалился, если бы я могла сказать, что выполняла приказ начальства. Но нет, я вызвалась сама. Я в ответе за случившееся.
Похоже, остальные нашли тот или иной способ похоронить произошедшее – все, кроме меня. Ребята из лаборатории выказывают мне сострадание, заботу, сочувствие. Но я не привыкла к подобному вниманию: ведь я сама всегда заботилась о других.
Митчелл заглядывает ко мне так часто, как я ему позволяю, что для него, думаю, явно недостаточно. Он очень переживает, и это видно невооруженным глазом. Но я не хочу говорить с ним о недавнем кошмаре.
Митчелл – мой напарник. Именно он нажал на кнопку. Он должен чувствовать свою ответственность. И если мы будем и впредь летать вместе, я не хочу, чтобы прошлое колом встало между нами.
После трагедии я сблизилась с доктором Франклин. Она сказала, что я должна обращаться с ней на «ты», как будто такое возможно. Учитывая обстоятельства, доктор Франклин держится хорошо. Ведь она срежиссировала это, и ей сейчас – тяжелее всего.
Каждое утро перед своей сменой доктор Франклин