До меня доносились громкие голоса, по интонациям я понял, что разгорелся спор.
– Здорова! – При этом Вадик, открывший мне дверь, выглядел донельзя веселым. – Вечно ты тормозишь! Два часа назад ждали!
В прихожей стоял отчетливый душок не стиранных носков вперемешку с одеколоном именинника.
– С днем рождения.
– А где Иришка? – вместо банального «спасибо» отозвался Вадик. Такт не был ему присущ.
– Не смогла приехать, но передала тебе привет.
– Не смогла? Что это за дела у нее такие?
Ответ он не дослушал, понимая, что сказать мне совершенно нечего, и вразвалочку пошел в комнату, где царил настоящий хаос. Я был в таком состоянии, что, ляпни Вадик что-нибудь еще, мог бы убить его, но он потерял ко мне интерес и вернулся к прерванной перепалке с остальными гостями.
За столом сидело человек десять. Я знал всех, потому что эти люди были завсегдатаями наших вечеринок. Незачем их перечислять – у вас будет еще достаточно возможностей узнать о них поподробнее. Для начала познакомлю только с Таней Морозовой, потому что она, неся что-то из кухни, остановилась около меня и поцеловала в щеку в самой душевной манере; и с Дроздовой, потому что из всех приглашенных только ее я видел всего второй раз в жизни, но был о ней наслышан, и еще потому что меня привлек вырез ее блузки. По слухам, скромностью она явно не отличалась. Как по мне – была еще и туповата, да и не слишком симпатична. Она была чьей-то дальней школьной знакомой и вообще оказалась среди нас случайно.
Несмотря на раннее похолодание и открытые форточки, в комнате стояла духота. Я пробрался к дальнему концу стола, где Петя, стоя коленками на стуле, сердито смотрел на жирного Вадика.
– Да что такое это ваше искусство? Это же ничего… пустота! Картинки, кому они нужны? Ну музыка еще куда ни шло.
Что? Вадик, опять? Двадцать пятый раз? Не надоело?
– А что такое эта твоя дерьмовая экономика? Эфемерное порождение системы. А искусство первично, оно появляется вместе с человеком! Искусство – это единственное, чем человечество может гордиться! – выкрикнул Петя и залпом выпил рюмку коньяка. Я не понял этого его жеста. Но «эфемерное порождение