– Бабуля, ты рано! Ты же обычно встаёшь на… – кинула взгляд на наручные часы, – целый час позже!
Бабушка повернулась ко мне, не выпуская из левой руки сковороды, и задумчиво помахала зажатой в правой лопаткой.
– Проснулась сегодня ни с того ни с сего с мыслью: дай-ка испеку Виски блинчики. Давненько их уже не готовила.
Кисть отточенным движением шевельнула сковороду. Золотистый кругляш взметнулся в воздух, сверкнув ажурными дырочками, несколько раз перевернулся и шлёпнулся точнёхонько в чугунные объятия блинницы.
Всё это бабушка проделала не глядя. Потом отвернулась к плите и ткнула лопаткой в пустой стул.
– Сядь.
– Прости, я правда хотела уйти на работу пораньше. Ты ведь знаешь, господин Улаф в последний раз опять грозился меня уволить, и…
Лопатка припечатала зашипевший блинчик, и я покорно опустилась на указанное место, пристроив сумку рядом. Это только с виду моя бабуля – одна из тех безобидных особ, которые просят у вас достать в супермаркете порошок с верхней полки, а потом долго и утомительно рассыпаются в благодарностях, рассказывают о своих кошках, внуках и приглашают заглянуть как-нибудь на чай.
На деле же я испытывала сейчас примерно те же чувства, что и должник, наблюдающий за тем, как Дон Карлеоне жарит стейки.
Бабушка выключила плиту, повернулась и с улыбкой поставила передо мной блюдо с высокой стопкой блинчиков – на верхнем ещё скользил, лениво тая, ярко-жёлтый кусочек масла. По бокам примостила две пиалы: со сметаной и смородиновым вареньем.
Воспользовавшись тем, что она отвернулась повесить прихватку, я быстро понюхала верхний блин. Кажется, всё чисто. Но имея дело с моей бабулей, лучше перестраховаться. Когда я вернулась с первого свидания с Арием, она пекла плюшки с корицей. Я умяла аж три. А попутно выболтала ей подробности встречи, включая тот момент в самом конце, когда Арий, заглушив мотор перед домом, повернулся и поцеловал меня, и какой восторг я при этом испытала. Как потом его рука забралась ко мне под кофточку и легла на грудь, и ей позволено было там оставаться на всём протяжении поцелуя. А целовались мы долго.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – ласково поинтересовалась бабушка, пододвигая стул и усаживаясь напротив.
Я быстро макнула блин в сметану и откусила.
– Не-а, а что такое?
– Да ничего. – Она провела рукой по столу, стряхивая крошки в ладонь. – Просто интересуюсь. Могу же я узнать, чем живёт моя внучка, что нового…
И взгляд обманчиво рассеянный. Она даже поморгала для вида, хотя зрение – как у сокола. Я это точно знаю, от господина Гуна, нашего офтальмолога. Он отказался выписать ей очки на том основании, что бабуля видит даже муху, присевшую на арбузную корку на другом конце города. Понятия не имею, зачем они ей понадобились. Наверное, считала, что так будет проще сойти за рядовую старушку.
Поразительная наивность. Каждый в Мистиктауне знал, кто