Бомжа звали Вадимом. Возраст его я так и не определила – уж очень он был заросший и бородатый. Во сне он стонал, бормотал что-то тарабарское, понять эту речь было невозможно. Я с трудом сдерживалась, чтобы не вызвать «Скорую». Однако стоило представить себе, как вот такого, больного и израненного, его бросают в камеру, как сомнения мгновенно исчезли. Я решила подержать его у себя несколько дней, пока что-нибудь не прояснится.
Первые двое суток Вадим отсыпался. Я приезжала с работы, кормила его бульоном, пирожными из нашего кафе, поила целебным чаем и молоком, даже читала ему на ночь детские сказки – почему-то решила, что они помогут ему забыться и уснуть. По утрам я настоятельно уговаривала его поесть в мое отсутствие и уходила на работу. Так продолжалось несколько дней. Жилец мой ничего о себе не рассказывал, молчал и, судя по всему, сильно переживал, я бы даже сказала, был потрясен случившимся. Не исключено, что после побоев он забыл собственное имя.
Однажды случилось то, что должно было случиться. Он исчез. Я вернулась, открыла дверь и сразу поняла, что его нет. Какая-то особенная тишина стояла в квартире. А еще пропали деньги. Не все, конечно, а те отложенные на хозяйство, что я хранила в шкафчике на кухне, – пара тысяч рублей, не больше. Вот и вся история.
Девушка ничего не ответила, но как-то подобралась вся, сжалась, словно в ожидании удара.
– Тебе плохо? Может, «Скорую» вызвать?
Почему я должна ей доверять? Мало ли странных личностей обитает в Москве. Может, она в самом деле больна, но не исключено, что это просто мошенница, которая пытается втереться в доверие к первому встречному.
– Пойдем ко мне.
Сейчас, когда я вот-вот покину эту квартиру навсегда, я ничем не рискую. Денег нет, брать у меня нечего, квартира стоит пустая. Зато есть возможность услышать очередную драматическую историю. Сказать, что я коллекционирую такие истории, было бы грубо и неправильно. Хотя, с другой стороны, как еще назвать эту жажду услышать как можно больше жизненных историй, чтобы когда-нибудь написать настоящий роман? Тем более что мысленно я написала их уже десятки.
Она перестала всхлипывать и сползла с подоконника. На белой краске остался смазанный кровавый след.
– Эй, что это?
Она, пошатываясь, смотрела на меня. В глазах стояли слезы.
– Все понятно. – Я взяла ее за руку и потянула за собой. – Рассказывай, что с тобой. Изнасиловали? Хотели убить? Криминальный аборт? Выкидыш?
– Сделала аборт, мой парень выгнал