Изо рта Ронды вырывался пар. Она задыхалась от быстрого бега. Кролик петлял между деревьями, манил, дразнил. Указывал то в одном направлении, то в другом. Сгибался пополам и хватался за живот, заходясь в немом хохоте, когда она поскальзывалась и падала или же, поверив ему, бежала в поисках следующего яйца в ложном направлении. Вот такой пройдоха и обманщик этот кролик.
Когда, наконец, она устала от игры, да и порядком озябла, кролик появился вновь. Взяв ее руку в белую пушистую лапу, он повел Ронду на небольшую поляну.
Здесь, на большом плоском камне, поблескивая зеленой пластмассовой травой, стояла ее оранжевая корзинка, доверху набитая шоколадными зайцами, яйцами и желейным драже. Кролик кивнул и на минуту, прежде чем Ронда возьмет корзину, пригласил на праздничный танец – веселую кроличью польку. Одна его мохнатая лапа лежала у Ронды на талии, другая сжимала ее озябшие пальцы. Никаких дрыганий ногами в стиле «Рокеттс», которые так обожала Лиззи, скорее, неуклюжее топтание по скользкой раскисшей земле.
Они протоптали в снегу небольшой круг. Затем кролик отпустил Ронду и, помахав лапой, повернулся и поскакал вниз по холму.
Ронда схватила корзинку и бегом бросилась через лес к дому, с его знакомыми теплыми запахами кофе, корицы, булочек и жареного бекона. Стол был накрыт для пасхального ланча. Кстати, Питер уже вернулся. Содержимое его корзинки было высыпано на диван. Ронда тотчас заметила, что он получил комиксы и перочинный нож.
Ей же достались цветной пластилин и блеск для губ. Питер доставал из пакетика черные желейные драже и, подбросив их в воздух, ловил ртом. Он как-то раз видел, как один тип в фильме-вестерне делал то же самое с арахисовыми орехами, и с тех пор оттачивал мастерство.
Сколько Ронда себя помнила, на пасхальном ланче всегда были Питер и Лиззи. Ее отец и Дэниэл Шейл, отец Питера и Лиззи, росли вместе и всегда были лучшими друзьями. Почти как братья, как однажды сказал отец. К тому же Шейлы жили рядом – на четверть мили дальше по Лейк-стрит или даже ближе, если срезать путь по лесу.
– А где Лиззи? – спросила Агги, мать Лиззи и Питера. Сегодня на ней было ярко-зеленое платье до колен, туфли на высоких каблуках, на губах – помада, на щеках – румяна. Короткие волосы выкрашены в малиновый цвет и торчат во все стороны, как будто в нее попала молния. Агги держала бокал с коктейлем, хотя было всего десять часов утра. Ее рука слегка подрагивала, как будто удержать в ней бокал было тяжело, и это отнимало все ее силы.
– Все еще в лесу с кроликом, – сказала Ронда.
– Они оба что-нибудь себе отморозят, – сказала Агги.
– Мам, там не так уж и холодно, – возразил Питер, открывая свой новый ножик и пробуя пальцем лезвие.
Агги пристально посмотрела на сына, допила остатки коктейля и, словно игральными костями, потрясла в стакане