Я резко села и зажала рот рукой. Внутренности были стянуты в тугой узел.
– Ты б не дергалась резко, девица, – хихикнули рядом.
Я осмотрелась. Сама я сидела на широкой лавке, застеленной валяной плешивой шкурой. Прислонившись спиной к бревенчатой стене, отметила, что нахожусь в просторной комнате, с большой печью напротив, справа от меня под окошком стоял деревянный стол, а слева была низенькая покосившаяся дверь на уродливых ржавых петлях. По углам висели веревки с пучками трав, а сама хозяйка этого убогого жилища что-то помешивала деревянной ложкой в котелке.
– Сейчас супчика моего отведаешь и мигом на ноги встанешь, – хмыкнула она, наливая в тарелку отвратительную на вид жижу.
Протянув мне миску, незнакомка встала напротив меня и уперла руки в боки. А я удивленно отметила, что она довольно юна, с гладкой зеленоватой кожей и россыпью веснушек на лице. Кто сказал, что юность красива априори? Глаза бурого цвета с прищуром пристально смотрели на меня, а тонкие губы кривились, надо полагать, в усмешке. Волосы пшеничного цвета спутанными клочками обрамляли лицо с тонкими крючковатыми чертами.
– Чего застыла-то? – хихикнула девушка, – ешь, пока не остыло, а то холодный супчик ядовитым становится.
Я с подозрением посмотрела на похлебку, а зеленокожая раскаркалась смехом.
– Хотела б уморить, спихнула бы тебя в болотце, пока была без сознания.
Приняв ее доводы как разумные, я начала есть и спросила:
– Так чего ж не спихнула?
– Так ты мне волосы свои в подарок принесешь, а волосы василиски в редких да ценных снадобьях требуются.
Я погладила свою длинную синюю прядь и нахмурилась.
– С чего ты взяла, лягушка болотная, что твой суп стоит такого подарка?
Зеленокожая снова раскаркалась.
– Так не за суп, девица, и не сегодня подарок получу. Во второй раз ко мне придешь, сама свои косы здесь и оставишь.
М-да. Почти сто лет живу, а столько слабоумных в один день еще не встречала.
Доев похлебку, я отставила миску на лавку.
– Да как ты, чернь, разговариваешь с даркирой? Забыла, на чьих землях стоит твоя убогая халупа?
– И на чьих же, василиска? – прищурившись, спросила хозяйка, складывая руки на плоской груди.
Неужели здесь такое захолустье, что эта жаба не знает, в каких краях обитает? Так я ее просвещу, убогую.
– Это земли Лизарда, а я даркира из правящего дома!
Я гордо вскинула подбородок, ожидая падение ниц, поклонов и приветствий, но в ответ услышала лишь карканье смеха.
– Уморила, василиска, давно не видела такой неоправданной спеси. Ты что же думаешь, когда Темный Бог пришел в наш мир, то на этом участке земли было выцарапано «Лизард»? Имена землям дает темный народ, нарекает своей собственностью и пыжится от собственного могущества. Проходят тысячелетия, один народ поглощается другим, имена меняются, эту же землю собственностью нарекут другие