Будни нелепой войны. Олег Иралин

Выполнив необходимый минимум в четыре дня, опера явно заскучали. Отсидев установленное время в кабинете, они возвращались из комендатуры в свой так называемый временный отдел. Если быть более точным, то справедливее было бы его назвать спальными помещениями прикомандированных милиционеров. Впрочем, как и местом проведения досуга, хозяйственных работ и суточных нарядов тоже. С утра поднимались, приводили себя в порядок и завтракали, получая пищу в пристроенной кухне. Надо заметить, что кормили здесь отменно. Все были наслышаны о питании предыдущей смены и ожидали худшего. Бывшие тогда повара готовили такую гадость, что её без водки употреблять было попросту невозможно. Да и гадости этой было что кот наплакал: почти все продукты в течение первого же месяца продали чеченцам, и вполне естественно, что вырученные деньги пошли в карман сугубо ограниченного круга лиц. В итоге часть руководства, повара и кладовщики имели возможность поднажиться без ущерба для своего ежедневного рациона, а личный состав «тянул срок» впроголодь, просаживая последние деньги на белгородские же продукты, продаваемые в соседних ларьках и магазинах.

      Партии Глеба повезло больше. И прежде всего повезло с начальником службы тыла. С первого же дня он, что называется, взял дело в свои руки. Установив жёсткий учёт привезённым с собой продуктам и имуществу, он добился действительного контроля над вверенной ему тыловой братией. По количеству и разнообразию пищи ежедневные завтрак, обед и ужин просто соперничали друг с другом, и поглощая творения поваров, милиционеры не только с лихвой удовлетворяли свои немалые аппетиты, но и имели возможность насладится их вкусовыми качествами. Конечно же, в первую очередь в этом была заслуга зампотылу. Он не ленился лично интересоваться всем происходящим во вверенной ему «епархии». С раннего утра он успевал побывать на кухне, когда сонные повара только приступали к своим обязанностям, проверить выдачу продуктов из склада и готовность транспорта к выезду. Что бы ни делалось существенного в отделе, повсюду можно было заметить его высокую, подтянутую фигуру. Прибывшие из одного с ним управления опера не скрывали гордости за земляка. Их было всего два: оба ещё довольно молодые – лет по двадцати пяти, но в общем-то во многом разные парни. Тверских Гена – круглолицый, низкого роста крепыш и тяжелоатлет, создавал впечатление спокойного здоровячка. И надо признать, что при ближайшем рассмотрении в нём обнаруживалась редко присущая мужчинам его возраста рассудительность. Но она мигом улетучивалась при определённых обстоятельствах, когда Тверских окончательно убеждался, что ему предстоит иметь дело с каким-нибудь негодяем, не желавшим признать действительное положение вещей. В этом случае остановить Гену было трудно. Впрочем, осознавая свою силу, до конца Гена не шёл: хлопнув оппонента оземь или на дощатый пол вполсилы, он для острастки ещё с минуту доставлял себе удовольствие