клетки они так и не увидели. Наконец, Б глубокомысленно произнес «Да…», чем вывел из оцепенения всех остальных. «Да…» – продолжил свою глубокую мысль Б. «Я призываю всех к порядку», – заявил В и уточнил: «Как председатель Общества». Заявление было довольно-таки бесполезным, поскольку никто и не думал нарушать порядок. Между тем, В выдал еще одно: «Мы должны признать, что сегодня произошло нечто неординарное, и, очевидно, придется изменить повестку сегодняшнего заседания. Предлагаю…», – В стушевался, поскольку не знал, что именно он хочет предложить. «Предлагаю … решить, что будем делать дальше». «Давайте, сначала попытаемся разобраться в том, что произошло, и насколько это серьезно», – подал голос Г: «Не каждый день к нам врывается мужчина в сарафане, оглушает и уносит одного из членов нашего Общества, который хотел сообщить нам нечто очень важное. Заметьте, что никто из нас не попытался остановить его, мы все восприняли происходящее как должное. Из этого можно сделать только один вывод: все произошло так, как должно было произойти. Мы стали свидетелями момента, когда ход времени проявляется наиболее ярко, когда мы получаем возможность увидеть его движение, когда мы понимаем, что его не остановить и даже не отклонить от курса. Мужчина в сарафане – это посланник судьбы, выражение хода времени. Поэтому мы все с вами поверили его словам». «Значит, завтра нас уже не будет…», – задумчиво изрек Б. «Вас это пугает?», – поинтересовался Г. «Да нет, и это странно. Меня больше беспокоит, что пропал сам смысл существования нашего Общества, поскольку теперь больше нет Завтрашнего Дня», – совершенно спокойно ответил Б. «Если нет Завтрашнего Дня, то что есть? Вот в чем вопрос», – справедливо заметил В. «Очевидно, есть Сегодняшний День», – Г сам очень обрадовался своей свежей идее. «Но мы всегда считали, что в Сегодняшнем Дне все очевидно, все ясно и понятно», – возразил В: «Сегодняшний День – это без пяти минут прошлое, которое уже нельзя исправить, и о котором можно забыть. Мы считали, что это – капкан, трясина, в которой мы увязаем одной ногой, другой, между тем, пытаясь шагнуть в будущее, в Завтрашний День». «Значит, мы должны искать что-то новое или то, чего мы раньше не видели, может быть, просто потому что не пытались увидеть в Сегодняшнем Дне», – Г активно развивал свою идею: «Кроме того, у нас не так много времени, значит нам надо научиться замедлять время. А ведь когда-то оно шло гораздо медленнее, чем сейчас». «Интересно, когда?» – спросил Б. «Когда мы были детьми!» – воскликнул Г: «Вспомните, когда нам было лет по пять, время шло очень медленно. Год казался огромным сроком, пять или десять лет – целой эпохой, а жизнь была бесконечной. Просто тогда мы впитывали в себя каждый момент времени, насыщаясь совершенно новыми ощущениями, эмоциями, переживаниями. Каждый миг был наполнен. Поэтому время казалось таким долгим. Затем, с годами мы стали терять интерес к моменту, время стало дискретным, от одного эмоционального всплеска к другому,
