Чарли слышит это и сдерживает дрожь.
– Он избил человека, – повторяет он бестелесным голосом. – Очень хорошо. Как любезно с его стороны. Значит, мы сможем провести каникулы вместе.
Сердце Томаса бьется раз, другой, прежде чем он может что-то сказать или сделать. Его дым меняется, светлеет, становясь скорее серым. Один подросток выдыхает смесь эмоций, второй вдыхает ее. Инфицировать – значит поделиться бременем.
– Придурок.
– Всегда пожалуйста.
Чарли ждет, пока дыхание обоих не выровняется и его кровь не очистится от дыма Томаса. Он словно вернулся в дом после бега наперегонки со штормом – слегка сожалея, что все кончилось. Потом он меняет тему:
– Где ты был целый день? Я обыскал всю школу.
Вопрос преображает Томаса, заставляет его на время забыть о своей обреченности. Он таинственно ухмыляется:
– Ну, сначала я был у Ренфрю. Сидел там целых три часа. А потом я отправился к Фойблсу, чтобы тот помог мне с математикой. – В его глазах мелькает насмешка. – Он весь занервничал: пришел, понимаете, демон в обличье школьника.
– По математике? Но у тебя с ней все в…
В ответ Томас раскрывает кулак, который не разжимал с тех пор, как вышел из дортуара. В нем лежат два небольших кубика, прозрачных, как сосульки. Сначала Чарли не понимает, что это такое, но спустя две секунды его озаряет догадка. От восторга и ужаса спина его холодеет.
– Он поймет, что это ты, – шепотом говорит он.
– Может быть. Там лежало пять штук. Но кто знает, вдруг он не пересчитывал.
– Наверняка пересчитывал!
Чарли пытается представить, как Томас обшаривает стол в кабинете Фойблса, пока тот стоит к нему спиной. Это кажется невероятным. Томас замечает недоумение на его лице.
И улыбается:
– Фойблс оставил меня одного в гостиной. Ему понадобилось свериться с книгами. Похоже, он держит их под кроватью, судя по звукам, которые доносились из спальни. Как будто нужно передвинуть всю мебель, чтобы добраться до Ньютона. Его не было полчаса.
Все еще не в силах поверить в это, Томас трясет головой.
– Ты дымил?
– Чуть-чуть. Но я открыл окно. Когда Фойблс вернулся, запаха почти не осталось. И он был весь поглощен вопросом, который я задал.
«Вор». Чарли старается прогнать эту мысль, но в коротком слове есть и доля восхищения. Его давно озадачивала почти неразрывная связь греха и отваги.
– Ну что, давай? – предлагает Томас. – Вместе?
Они берут по леденцу. Чарли смотрит свою конфету на свет и обнаруживает сбоку клеймо: буквы «Б&С», а сверху – стилизованная корона. Королевская печать.
Прозрачный кубик ничем не пахнет.
– Давай. На счет «три».
Томас считает. Каждый кладет свой леденец на язык, как кусок сахара, осторожно прижимает к верхнему нёбу и ждет, когда конфета начнет таять. Появляется привкус лимона и резкие травяные ноты хлородина. Конфета тает медленно: приходится сосать ее, жевать, катать языком. Чарли