Небо Аустерлица. Михаил Викторович Сафронов

ему на колени. Поцеловала.

      – А какая разница? Ведь ты можешь говорить все, что угодно, и это и будет правдой.

      – Тебя как звать-то?

      Она на секунду задумалась.

      – Ну, зови меня Сашей.

      – А ты меня – Мишей. Ну, давай, – он взял у нее один стакан. – За знакомство.

      Они выпили пива, а потом проговорили целый час, остававшийся им. И все, что они говорили, становилось правдой. В условленное время водитель ждал на прежнем месте и согласился подбросить его обратно. Наполеон открыл заднюю дверцу машины и, пропуская девушку вперед, посмотрел в небо. Оно было все точно такое же – фиолетово-красное, тяжёлое и необъятное. И оно знало правду.

      Через полчаса Наполеон вышел из машины. Город по-прежнему спал. Снова незаметно миновав патрули, он вернулся в свою палатку, лег обратно и укрылся с головой шинелью. Никто не заметил его отсутствия. Он заснул крепко и снов никаких не видел.

      А наутро было сражение.

      Вечер на Ибице

      Ни для кого не секрет, что буржуазные преобразования в нашей стране создали благоприятную почву для роста и развития реакционных представлений об обществе и человеке. Не секрет и то, что на этой почве успешно размножились всевозможные теософы, каббалисты и мистики, то есть именно те, для кого случай, произошедший в неспокойных девяностых с одним молодым человеком, может дать богатую пищу для спекуляций и мощное оружие в их борьбе с позитивной наукой. Именно это обстоятельство побуждало меня долгое время к молчанию.