История о пропавшем ребенке. Элена Ферранте

и, лишь видя, что Мариза не унимается, проворчал: «У меня своих проблем по горло, Мари, давай не будем». Остальные буквально рвали меня на части, но я ухитрялась следить за Нино – уже не из ревности, а из сочувствия: я видела, что ему не по себе. Я понятия не имела, помнит ли он Антонио: о том, что это он, мой бывший жених, когда-то избил его, знала я одна. Они кивнули друг другу и обменялись приветливыми улыбками. Нино раскланялся с Энцо, Альфонсо и Кармелой. Для Нино все они были чужаками, принадлежащими к нашему с Лилой миру, для него практически неизвестному. Потом он закурил и принялся расхаживать по магазину. Никто, даже сестра, больше не сказал с ним ни слова. Я смотрела на него и думала: «Вот человек, ради которого я бросила мужа». И все остальные, включая Лилу – особенно Лилу, наверняка думали то же самое. Теперь, когда каждый рассмотрел его как следует, мне хотелось одного – уйти отсюда как можно скорее и увести его с собой.

      10

      В те полчаса, что мы провели в магазине, будущее и прошлое перемешались: придуманные Лилой модели туфель, ее свадебное фото, вечер торжественного открытия магазина, выкидыш Лилы, ее идея превратить магазин в модный салон, а заодно укромное место для свиданий, заботы, одолевающие нас сегодня, когда нам за тридцать, наши жизни, так не похожие одна на другую, слова, сказанные вслух и оставшиеся непроизнесенными. Я старалась выглядеть приветливой и веселой. Обняла и поцеловала Дженнаро, который превратился в тучного мальчишку двенадцати лет с полоской черного пушка над верхней губой; он был вылитый Стефано-подросток, как будто родившая его Лила не имела к нему никакого отношения. Я считала своим долгом быть такой же ласковой с Маризой и ее детьми, чему она так обрадовалась, что не удержалась от намеков: «Ты ведь теперь будешь чаще приезжать в Неаполь? Прошу, не забывай и нас! Конечно, вы люди занятые, но хоть ненадолго и к нам заглядывайте». Она стояла рядом с мужем и следила за детьми, чтобы не сбежали на улицу. Я пыталась отыскать в ее чертах сходство с Нино; но тщетно – в ней не было ничего общего ни с братом, ни с матерью. Она немного растолстела и стала похожа на Донато, от которого унаследовала многословную напыщенность, с какой расписывала мне свою прекрасную жизнь и чудесную семью. Альфонсо молча кивал головой и улыбался мне, показывая белоснежные зубы. Меня совсем сбил с толку его внешний вид. Выглядел он очень элегантно: длинные черные волосы, забранные в конский хвост, изящные черты лица… Но что-то в его жестах, в лице было такое, что меня встревожило. В этом помещении, кроме нас с Нино, он был единственным человеком с образованием, и лежащий на нем отпечаток культуры с годами не только не потускнел, но, как мне показалось, стал еще более заметным. Он был красив и умен. Мариза долго его добивалась, он от нее бегал, и вот теперь они – супружеская пара: она – постаревшая, погрубевшая, все более мужеподобная; он – напротив, по-женски изящный и тонкий. И двое детей, которых, если верить слухам, Мариза родила от Микеле Солары. «Да, – тихо добавил Альфонсо, присоединяясь к приглашению