– Пока никто не смог определить, в чем дело, – ответил Алан Джонсон. – Центр тропических болезней дум…
У него резко прервался голос, потому что живот его жены внезапно стал вздыматься в трех разных направлениях одновременно; на мгновение создалось впечатление, что под кожей бурлит расплавленная лава, которая сейчас прорвется мощным выплеском. Акушер придвинулся к ней, и тут же команда медиков сомкнулась вокруг жены Алана, перекрыв ему поле зрения.
Он продолжал оставаться на задах этого маленького действа, со страхом глядя на красные секторы измерительных приборов. Он понял, где находится монитор, измеряющий пульс, и с невыразимым отчаянием смотрел на оранжевые провалы и пики, которых становилось все меньше и меньше. Он судорожно сцепил руки и закрыл глаза, беззвучно шепча:
– Молю Тебя, Господи, не дай ей умереть, не дай умереть моей дорогой Саре, дай ей жить, пожалуйста, дай ей жить.
Затем он произнес молитву «Отче наш», за которой последовали и другие моления, и еще раз сказал «Отче наш». Несколько следующих минут он был поглощен только молитвами, которые и помогали ему держаться, но тут его качнуло, и, чтобы устоять на ногах, Алану пришлось опереться об изразцовую стену. Я не могу потерять сознание, только не сейчас, я не могу…
Вокруг операционного стола неожиданно возникло смятение. Два санитара подкатили большой ящик аппаратуры на колесах. Он услышал резкое шипение сжатого воздуха. Снова. Потом молчание. Он открыл глаза, и комната, качнувшись, поплыла мимо него, словно он смотрел на нее из окна трамвая. Чья-то рука взяла его за предплечье, и он услышал голос акушера, вежливый, но усталый:
– Мне очень жаль, мистер Джонсон.
Сквозь слезы на глазах он посмотрел на тело своей жены. Одна из медсестер убирала капельницы, которые были подсоединены к ней. Другая отключала провода от мониторов. Живот Сары продолжал судорожно вздыматься, и Алан в долю мгновения осознал – его жена мертва, но их ребенок все еще жив в ней.
От пупка Сары хирург повел разрез вниз, и за лезвием скальпеля потянулась кровавая дорожка.
– Я… – выдохнул Алан. – Я… она… она… – Его голос дрогнул, но никто вообще не обратил на него внимания; теперь все были заняты одним: две медсестры вытирали кровь на разрезе, хирург ввел в него руку в перчатке, а третья медсестра уже была наготове с тампоном. Алану перекрыли поле зрения.
И тут в воздух поднялась рука хирурга в резиновой перчатке, которая держала крохотное извивающееся существо. За ним тянулся длинный белый шнурок.
Алан Джонсон чуть приободрился. Это создание двигалось! Ребенок Сары! Их ребенок. Их ребенок появился на свет! Господь явил им Свою милость!
Он протолкался сквозь лес зеленых халатов, не обращая внимания на внезапно возникшее странное молчание, не видя, как сморщились лбы над масками.
И