– А такое часто случается?
– Весьма часто, не удивляйтесь. – Ортега слабо улыбнулась. – Не забывайте, Банкрофт маф, мать его. А они все одинаковые.
Она показывала себя со стороны, которая мне не нравилась, вела спор, который я не хотел вести, и рисовала образ Банкрофта, который мне был не нужен. Моя нервная система вопила, требуя сна.
Я загасил сигарету.
– Лейтенант, буду вам очень признателен, если вы уйдете. От ваших предубеждений у меня разболелась голова.
У неё во взгляде что-то сверкнуло – что-то такое, в чём я не смог разобраться. Оно задержалось лишь на мгновение и тотчас исчезло. Пожав плечами, Ортега поставила кружку и скинула ноги с полки. Встав на пол, она потянулась так, что хрустнули позвонки, и, не обернувшись, направилась к двери. Я остался на месте, провожая взглядом её отражение в оконном стекле на фоне огней города.
В дверях Ортега остановилась и оглянулась.
– Эй, Ковач.
Я обернулся.
– Вы что-то забыли?
Кивнув, она поджала губы, словно признавая очередное пропущенное очко в игре, которую мы вели.
– Хотите получить наводку? Отправную точку? Что ж, вы дали мне Кадмина, так что, наверное, я перед вами в долгу.
– Вы мне ничего не должны, Ортега. Это сделал «Хендрикс», а не я.
– Лейла Бегин, – сказала лейтенант. – Назовите это имя адвокатам Банкрофта и посмотрите, куда вас это заведёт.
Дверь скользнула и закрылась, и в комнате не осталось ничего, кроме городских огней за окном. Я зажёг новую сигарету и долго смотрел на них, докуривая до фильтра.
Банкрофт не совершал самоубийства, это очевидно. Я занимался делом меньше суток, а на меня успели надавить с двух сторон. Сначала воспитанные громилы Кристины Ортеги в исправительном учреждении, затем этот владивостокский убийца и его запасная оболочка. Не говоря уже про двусмысленное поведение Мириам Банкрофт. Слишком много мутной воды, чтобы всё обстояло так, каким казалось на первый взгляд. Ортега явно чего-то хочет; чего-то хочет и тот, кто заплатил Дмитрию Кадмину.
И, судя по всему, хотят они, чтобы дело Банкрофта оставалось закрытым.
Такой вариант меня не устраивал.
– Ваш гость покинул здание, – сказал «Хендрикс», нарушив моё задумчивое оцепенение.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарил я, загасив окурок в пепельнице. – Вы можете запереть дверь и блокировать остановку лифта на этом этаже?
– Естественно. Вы хотите, чтобы вас предупреждали о каждом посетителе отеля?
– Нет. – Я зевнул, словно змея, собирающаяся заглотить яйцо. – Просто не пускайте их сюда. И никаких звонков в течение следующих семи с половиной часов.
Внезапно я почувствовал, что могу думать только о том, чтобы раздеться,