– Зачем ты спасла меня? Ведь я душегубец…
– Раз Бог не привёл тебе быть казнённым, то как же я могла бросить тебя на съедение диким зверям?
– Пожалела, значит… А зачем не донесла обо мне? Воеводе?
– Ты для всех умер теперь. Это хорошо. Бог даёт тебе возможность воскреснуть, начать всё заново, искупить прежние грехи. Не упусти её.
– Скажи мне, для чего ты печёшься обо мне? Какое дело тебе до моей души, судьбы?
– Когда я увидела тебя впервые, то пожалела, и с тех пор не могла забыть. Ведь ты человек. Ты мог бы сделать много добра! И мог бы быть счастлив… Я очень хочу, чтобы ты стал счастлив. Ведь жизнь могла бы быть так прекрасна, если бы люди были добры друг другу, помогали друг другу, и сами не разрушали её своей злостью, обидами…
Уже скоро Кулёма поправился и собрался покинуть дом своей спасительницы.
– Куда же пойдёшь ты теперь? – спрашивает она.
– Далеко. Туда, где не знают меня. Буду добрыми делами зло искуплять, молиться да постом усмирять страсти свои. А, как состарюсь, так вернусь сюда и буду жить отшельником в лесу. Не бойся: за прежние дела не возьмусь…
– Я знаю. Ты иной теперь.
– Скажи, прежде чем я уйду, если бы я был другим, ты стала бы мне женою?
– Стала бы, – просто отвечает женщина.
– Значит, любишь?
– Люблю…
– Да за что же?
– Не знаю. Любовь не нуждается в объяснениях, причинах… Она подобна стихии… Ступай же! Я о тебе молиться буду.
– Я хочу, чтобы у тебя осталось что-то на память обо мне, – говорит Кулёма. Снял он с руки перстень и протянул ей, добавив: – Бери смело. Не ворованный. Он остался мне от матери. А она была не такой, как я… Она на тебя была чем-то похожа… Возьми!
Отдав перстень, Кулёма ушёл, растворился в распускающемся лесу. Перекрестила его женщина вослед и надела перстень на руку. Перстень тот чудной был. Металла простого, а искусной работы: на нём изображён был богатырь, разящий копьём змея…
Любава вздрогнула и прошептала:
– Господи! Это же мать Фемарь…
– Кто это – мать Фемарь?
– Игуменья монастыря, что в нашем княжестве… Она-то и рассказала мне о старце и благословила в дорогу. Надо же! А что же стало с Кулёмой?
– Об этом странница не говорила.
– Какая удивительная история… Наверно, это действительно любовь… – вздохнула княжна и почувствовала, что засыпает. Ночью ей снился черноусый Кулёма в алом кафтане и молодая мать Фемарь с ясными, кроткими глазами…
Глава 8. Проша-дурочка
И было уже лето в разгаре, когда лес стал медленно расступаться перед измученными путниками, и они вышли, наконец, на широкую, разбитую проезжими телегами дорогу. Внезапно где-то в стороне послышался тонкий, видимо, детский голос:
– Помогите! Помогите!
– Подожди