Пришелец с планеты Земля. Антон Краянский

траектории врезался в голову надсмотрщика. Взлетел фейерверк из белоснежных пластиковых осколков. Гарри пошатнулся, схватился за лоб. Между пальцами побежала тёмно-вишнёвая струйка.

      – Тебе конец, ублюдок, – прохрипел Гарри. – Я сдеру с тебя кожу живьём.

      Юноша осторожно поднялся. Рука сжала острый кусок пластика. Импровизированное оружие застыло в защитной позиции.

      – Давай, сдирай, если сможешь, – тихо отозвался Максим.

      Рабы сбились вокруг дерущихся. В пространстве столовой повисла самая мёртвая тишина, какую каменные толщи знали только на заре времён. Впервые за всю историю рудничного мира раб бросал вызов надсмотрщику.

      Гарри с рычанием рванулся к Максиму. На его стороне мускульная масса. Он легко раздавит этого заносчивого мальчишку.

      Максим скользнул в сторону, чиркнув Гарри по плечу. На рукаве форменной рубашки образовалась красная полоска. Гарри бросился снова, и снова улетел в пустоту, получив укол в рёбра.

      В бешенстве надсмотрщик ухватил пластиковую скамью. Размашистый удар обрушился на Максима. Максим коротким кувырком перекатился за спину Гарри. Острый обломок воткнулся в горло надсмотрщика. Грузное тело обмякло, осело, и рухнуло лицом вниз.

      Максим тяжело дышал. Сердце норовило переместиться куда-то в район горла. Максим пытался уловить хоть малейшие эмоции внутри себя. Ответом была пустота. Ни горя, ни радости, ни удовлетворения от мести. Даже страх где-то затерялся. А ведь он впервые убил человека. Почему же ничего не чувствует?

      Протяжный ликующий крик прогнал мысли. Рабы неистовствовали, вопили, плясали. На мгновение Максим сделался для них богом, символом свободы. Впервые в онемевших от усталости и боли сердцах затлела искра надежды.

      – А ну разойдитесь!

      Ликующие крики смолкли. Сквозь толпу, в сопровождении роты закованных в серебристую броню головорезов, пробирался начальник охраны. С презрительным выражением лица он подошёл к телу Гарри, ткнул носком ботинка.