О чем в эти моменты думала хозяйка – знал только Бенджамин, точно так же, как только он один знал какие горькие и соленые на вкус слезы Перлины.
– Эх, Бенджамин, мой Бенджамин, только ты один остался у меня на белом свете, – часто говорила ему Перлина, поглаживая большую лохматую шею своего друга. Бенджамин прекрасно понимал смысл ее слов, и со всей собачьей искренностью, чувствовал себя полностью ответственным за судьбу любимой хозяйки.
После того, как все утренние дела были переделаны, Перлина в сопровождении Бенджамина, пошла на террасу, чтобы выпить свой утренний чай с черничным молоком. Бенджамину, как всегда, достался лишний кусочек сахара, и, может даже, пару печений. После чая и минутного отдыха пришло время основной работы в саду. Перлина переодела белый чепец на синюю косынку, затем взяла меленькую лопатку, а Бенджамин взял в зубы большую, и очень тяжелую лейку.
В прелестном саду Перлины цветы были так хороши, что с их красотой могли сравниться только звезды. Сад был огромной гордостью Перлины. С утра до вечера она могла ухаживать за своими цветами. Добрая садовница очень много разговаривала с цветами, и иногда ей казалось, что цветы понимают, о чем она с ними говорит. Верный Бенджамин был всегда рядом, и с большой важностью помогал хозяйке в работе посаду. Когда приходило время, Перлина срезала некоторые цветы, наполняла ими две или три корзины, и вместе с Бенджамином шла на рынок продавать свой прекрасный товар. Поскольку все цветы были неземной красоты, то покупали их мгновенно. Так, что Перлина жила безбедно. Но, возвращаясь с рынка, женщина никогда не забывала купить по дороге сахарную косточку. Если четно, Бенджамин считал эту процедуру очень приятной. Про себя он думал, что это его собачья зарплата. Иногда, возвращаясь из города, Перлина и Бенджамин останавливали у магазина с детскими игрушками. На витрине были выставлены самые разные куклы, пирамидки, машинки, паровозики и всякие другие игрушки, приносящие детям радость. Возле этих витрин они подолгу задерживались, особенно если в продажу поступала какая-нибудь новая игрушка. Наконец, насмотревшись, Перлина клала руку на шею Бенджамина и с горечью в голосе говорила: «Пошли, дружище, к сожалению, нам с тобой это уже не надо, а порадовать вроде и некого», –