3:30. Макс Фетт

циферблат показывал ярко-красные цифры «2» и «0». Все же Джорджу кто-то открыл, в ином случае мы бы уже услышали его пронзительный вопль и хруст сдавливающихся костей.

      Ноль сменился на единицу.

      – Наконец-то, – мой голос показался мне чересчур громким. В панике осмотрелся, но никто не обратил внимания.

      Лифт замедлили свой ход. Не сводя глаз с циферблата, я неосознанно сжал края посылки, оставив на ней несколько вмятин. Они сами знали, на что шли, когда заказывали доставку за доллар, подумал я.

      Единица сменилась на двойку. И все бы ничего, спустись себе по лестнице на нужный этаж и не заморачивайся. Но загвоздка заключалась в том, что кнопка «22» на панели отсутствовала вовсе.

      Дверь медленно распахнулась, и перед нами открылся погруженный в темноту пустой зал – судя по эху от объявившего этаж электронного голоса. Детектив поправил рукав и, осмотревшись, сделал пять уверенных шагов по тусклой дорожке света, исходящей от лампы лифта. За ним выкатился толстяк вместе с сиделкой, остановившись в противоположной стороне. Ни к какой из сторон примыкать не хотелось, в любом случае меня ждала смерть – либо от избиения металлическими руками, либо от бесконечной нервотрепки. Поэтому я принял нейтральную сторону и встал по центру.

      Осматривая свое растянувшееся темное отражение на кафельном полу, я не сразу заметил, как пропали тени толстяка и детектива. Оба стояли на своих местах: один почесывая седую щетину и изучал обстановку, а другой нервно поднимал вверх телефон, пытаясь до кого-то дозвониться.

      Электронный голос оповестил пассажиров о спуске. Я посмотрел назад и, перед тем как двери лифта окончательно закрылись, заметил глаз сиделки, блеснувший в тонком разрезе исчезнувшего света.

      – Вот же сука! – яростно закричал толстяк, на полной скорости врезавшись в двери. – Открой! – распухшие кулаки задолбили в металлические створки. – Как только я отсюда выберусь… – он жадно вдохнул воздух, – тебе самой коляска потребуется! Ты хоть понимаешь, кого ты кинула? Вернись и открой дверь, сука, – тут он неожиданно затих. – Ин… – конец слова пропал под тяжелыми вздохами.