Глава 2. Муравей.
Он поступил иначе, чем поступали они – поступил
внушительно, непонятно и этим поставил себя
выше других, словом, сделал то, чего не прощают.
А.С. Грин "Алые паруса"
Муравей тянет свою ношу, что бы ни случилось. Неважно, что происходит вокруг, неважно, куда лежит его путь, он чувствует, куда надо идти. Интуиция, упрямство, труд – он идет вперед, до конца.
Стеклянная пирамида, острые, как бритва, края ее стыков, холодный, мертвый блеск ее прозрачно-зеркальной поверхности. Муравей делает первый шаг – теперь для него другой дороги нет. Вокруг пустота, которая давит своей бесконечностью. Бесконечность пугает, но не муравья. Он скользит по стеклянному треугольнику, переваливается через острые края, калеча свое тело и лапы, но все равно продолжает идти. Но куда? Вокруг пустота и треугольник – больше ничего. Разворачиваться обратно? Нет. Ради чего? Нет смысла в обратном пути, он ведет в никуда. Но все же, куда идет этот чертов муравей? Получается, что тоже в никуда! Обратного пути нет, вокруг пустота и стеклянная пирамида. А может смысла нет вообще ни в чем, ведь он пришел из ниоткуда и идет в никуда, и тут важно только одно – расстояние из пункта А в пункт Б, больше ничего. Ведь что такое точки А и Б? Это конец, начало, начало конца, или что это? Мы привыкли обозначать, мы обозначаем всё, и нам нужны итоги, результаты, конечные точки. Пока мы к ним стремимся, что происходит вокруг? Все превращается в пустоту, и ты остаешься один на один со своей целью, торопясь к итогу. Но что дальше? Муравей об этом не думает, он просто идет. Вдруг рядом, совсем близко, показался луч, который попал на одну сторону треугольника, а оказался на другой. После преломления, на другой стороне, луч стал уже не монохромной частицей света, которая вошла в призму, а целой радугой.
В этот момент, после многочисленных испытаний, выпавших на долю муравья во время пути, муравей наконец понял, что вот он – итог, конечная точка! Путь был проделан не зря. Сделав несколько коротких, но быстрых муравьиных шажков, он вступил в луч света, точно зная, что в следующий момент он станет радугой. Но этого не случилось. Луч солнца, проходящий через призму, раскалил точку входа до очень высокой температуры, и муравей сгорел. Он просто тупо сгорел. Что осталось после него? Пустота, бесконечность и призма…
Дзыыыыыньььь.
– Что за бред!
С этими словами соскочил с кровати Виктор Михайлович, пытаясь отключить будильник и прийти в себя.
– Опять этот долбаный муравей! Ну, сколько можно, черт бы его побрал! Ну, сколько можно!
Последнее время его очень беспокоил сон про муравья, который сгорает на стеклянной призме и растворяется в вечности. В нем он видел отражение своей жизни. Всю жизнь он знал, чего от нее хочет, и шел по четкому плану, не отклоняясь от курса. Но внезапная смерть любимой жены в октябре 1988 года, наступившая так неожиданно,