Смеясь и болтая, они пошли по тротуару вдоль широкого спуска, недавно специально проложенного к новому мосту, чьи чудовищно огромные береговые пилоны возвышались высоко над ними. Сейчас здесь казалось пустынно, редкие прохожие спешили в том же направлении, и на парочку никто не обращал особого внимания. Они принялись обсуждать общих знакомых и преподавателей, и от ехидных комментариев Палека Куна временами просто покатывалась со смеху. Больше всех на орехи от него досталось профессору Рафуте, преподающему юристам классическую философию средних веков, а технарям читающему общий курс философии. Палек смешно пародировал его походку, манеру нравоучительно вытягивать палец к потолку и в особой манере произносить «А теперь, молодые господа и дамы, мораль сей истории…», и Куна прыскала и била его кулачком в бок. Зато о профессоре Хирое, социологе, он отозвался с неожиданным почтением.
– Яне, сестренке моей, он нравится, – посерьезнев, задумчиво сообщил он. – Не в том смысле, что в постель к нему прыгнуть хочет, а просто нравится. А ей понравиться очень сложно, знаешь ли. Она людей изнутри чувствует. Она во всем университете по-настоящему преподов пять уважает, не больше, и Хирой – один из них.
Куна только хмыкнула. Они уже подошли к месту на дороге, которое пока еще перекрывали полицейские машины, и развивать тему она не стала. Хотя зарубку на память сделала – как-то слишком уж Палек своей сестре доверяет. Если удастся зацепиться за него, надо ей понравиться, хотя бы поначалу. Изобразить лучшую подружку, что-нибудь в таком роде…
Крайний пролет моста уходил далеко, не менее чем на полверсты, в сторону от пилона, теряясь в специально проложенном в скальном массиве проходе. По длинной лестнице Куна с Палеком начали подниматься вверх, к дорожному полотну. Куна, задрав голову, осматривала нависающие над ней конструкции. Только сейчас она осознала, насколько огромно сооружение. Изящно выгнутые арки возносились высоко над устьем бухты, смыкаясь где-то там, в голубой вышине, чтобы снова разойтись, опускаясь к противоположному берегу. Паутина тросов тянулась от арок к пилонам и к мосту, висящему в воздухе над спокойно-гладким сейчас проливом. Вся конструкция казалось одновременно массивно-надежной и в то же время летяще-воздушной, парящей в прозрачном осеннем воздухе. Девушка с уважением подумала о том, сколько денег и труда вбухано в громадину, но тут же отвлеклась – длинная лестница, десяток пролетов которой они уже преодолели, успела изрядно ее утомить.
До конца лестницы они поднялись минут за пять, причем девушка тяжело дышала, чувствуя, как по спине под майкой медленно ползут капельки пота, а Палек, казалось, даже не запыхался. Со стороны суши мост перегораживала редкая цепочка полицейских автомобилей. Перед ними капотами в сторону пролива стояли большие тяжелые грузовики с эмблемами «Тойматты». Мост насчитывал по три полосы в каждую сторону, и на каждой полосе стояло по три грузовика, а на железнодорожном полотне, разделяющем полосы, возвышались