Большие фамильные склепы возвышались над другими могилами, похожие на гигантские детские строительные конструкторы из каменных кубиков. Многие могилы выглядели заброшенными и поросли милосердным мхом. На иных могилах гордо красовались свежие цветы. В заброшенных могилах не было ничего печального, наоборот, они были красивы в своем природном одеянии. Самый печальный вид был у могил с искусственными пластиковыми цветами. Эти цветы говорили не о заброшенности, а о чем-то худшем – о фальши. Кто-то вспомнил о чувстве долга перед мертвым и заглушил свою нечистую совесть, положив на камень вечные цветы. Пластмассовые цветы не вянут и не растут, они – всего лишь неодушевленный, равнодушный предмет, мертвый, как камень. Уходя, я кладу цветы к могиле некой Юдифи Гольденберг.
Утренние часы я провожу по-разному, в зависимости от того, дома мой сын или нет. Мой бывший муж не смог взять этим летом отпуск, а я не могла уйти в отпуск сразу после выхода с больничного листа. По этой причине сын проводил лето в детском саду. Мне кажется, ему там нравилось, хотя, быть может, я просто внушила себе эту идею, так как очень хотела в это верить и не могла придумать никакого другого выхода. Когда я спрашивала его, хорошо ли он проводит время, сын в ответ лишь пожимал плечами. Такие вопросы я всегда задавала по утрам. В течение дня я была сильно занята, а к вечеру слишком сильно уставала, чтобы задавать какие бы то ни было вопросы. Так был решен вопрос с чувствами.
На следующее утро я спросила сына, правильно ли поступила, согласившись на мою новую работу. Сын смотрел на меня удивленно, видя, как я вхожу на кухню в платье, а в следующую секунду уже в брюках. Не знаю, что он думал по поводу всех этих переодеваний. Правда, я понимала, что если он расскажет о них своему папе, то тот сразу решит, что я кого-то встретила. Впрочем, это меня совершенно не волновало.
В это утро я миновала вращающиеся двери без всяких проблем. Девушка за стойкой приветливо мне улыбнулась. Что она могла знать о моей работе? Что знала она обо мне и месье Белливье? Я изо всех сил старалась об этом не думать. Тем не менее я не могла, как будто это естественно, подойти к ней и прямо спросить об этом. Войдя в помещение, я сразу поняла, что в нем кто-то уже побывал. Я не могла догадаться, почему я это поняла, до того, как повесила на плечики одежду и не села на стул. В помещении было убрано. Корзины были вытряхнуты, а стулья расставлены в неестественном порядке. Стекла окон стали блестеть ярче. Здесь кто-то побывал и убрался.
Несмотря на то что мне пришлось несколько раз отвлечься на прием и передачу сообщений, я все же многое успела сделать. Я закончила статью и принялась смотреть в окно. По улицам взад и вперед ездили армейские машины.