– Владимир Алексеевич, Варвара Андреевна, у меня для вас потрясающие, да что там говорить, просто восхитительные новости. Нам оставляют дворец! Завтра должны съехать румыны из парка. Вы соберете всех и объявите, что музей возобновит работу. Владимир Алексеевич, Вы будете руководить всем, как раньше, – Щедрин говорил взволнованно и даже торжественно, – мы сохраним дворец. Я был у коменданта, капитан Гаус оказался весьма благородным и дальновидным человеком. Он нам очень поможет.
– Нет. Сергей Григорьевич, я категорически отказываюсь поверить в то, что слышу. Вы полагаете, что я пойду на службу к фашистам? Я не заслужил такого унижения.
– Володенька, тише, тише, – Варвара Андреевна обняла супруга сзади за плечи.
– Может я не так как–то выразился? – опешил Щедрин.
– Все так, все так. Только попрошу Вас, уважаемый товарищ Щедрин, оставить нас с Варварой Андреевной. И в прямом, и в переносном смыслах. Покиньте наш дом и никогда, я настаиваю, никогда более не обращайтесь ко мне ни с этим, ни с другими подобными предложениями.
Антонов со стоном поднялся, достал ключи от директорского кабинета, сейфа и с силой бросил их на пол. Щедрин был раздавлен. Он молча поднял связку и вышел из комнаты. Побитым псом, склонив голову, и постоянно спотыкаясь о брусчатку, побрел он во дворец. Остановился в нешироком проезде, ладонями оперся о холодные камни стены.
– Господи, почему же меня все оставили? Если брошу я начатое, что же будет со всеми нами?
Продрогшим, с отсутствующим взглядом нашел Щедрина Амди во время очередного обхода. Отвел его к себе домой, отогрел, укрыв бараньими шкурами, насильно накормил горячим бульоном. Но было поздно: Щедрин слёг.
***
Анна Николаевна Павлова тысячи советских граждан поставила на ноги в свою бытность пульманологом, еще больше, когда стала главврачом одного из ведомственных санаториев, расплодившихся по инициативе наркома Семашко. К Павловой ехали со всей страны за ее поистине безошибочными диагнозами. Славилась человеком добрым и отзывчивым. За чинами и наградами не гналась. Не того характера была, да и времени на карьеру не хватало. В партию не вступала, а ведь звали и не раз, хотя и знали за ней один несоветский пунктик: глубокую религиозность. В доме Анны Николаевны икон было несчесть, Незаметно от всех постилась, а отпускное время тратила на посещение святых мест. Где только Павлова не побывала за столько лет: на Валааме, в Оптиной пустыне, Троице–Сергиевой лавре, пока не позакрывали монастыри и храмы по властной прихоти. Начальство на Павлову косилось и даже поругивало. Но так как вера ее была тихая, на люди не выносимая, то сходило это с рук доктору долгие годы. Но аукнулось это Павловой, ой, как аукнулось. Не нашлось для неё места на кораблях