Ловушка захлопнулась.
Десантник уже успел надеть наушники – видимо, собираясь немного расслабиться. А тут такой подарок…
Последнее, что Кира увидела сквозь стекло убегающего вагона, было рыбье лицо верзилы, на котором впервые появилось выражение – тень легкого удовлетворения.
А потом во всю ширь расползлась садистская улыбка.
Нонна Гудиева
Поэзия
Поэзия вылетела из стойла, рванула вперед, отталкиваясь сильными ногами, сразу, почти с места, набирая скорость.
Тра-та-та-та, тра-та-та-та – она выбивала резкую дробь, разгоняясь все сильнее. Клещ приподнялся в стременах, убрал вес с крупа, пригнулся, заработал поводом, перестроился с десятого места на третье.
Дробь учащалась. Поэзия была сухой, легкой, сразу уходила на максимум. За спиной гас плотный рокот копыт соперников, и лишь справа еще держался, пытался не отстать вороной Фокстрот, основной противник. Через плечо Клещ заметил, как Фокстрот, повернув голову, косит глазом на Поэзию, любопытничает.
– Глупый, – и Клещ, поддав шенкелей, вынес Поэзию далеко вперед.
– Ну, теперь любуйся! – оглянулся насмешливо на превратившегося в застывшую скульптуру Фокстрота.
Он знал, что бывают лошади, не терпящие соперничества на беговом круге, которые, едва увидев кого-то рядом, тут же вырываются вперед.
Но то великие лошади, презрительно подумал Клещ, Фокстроту же никогда не сравниться с Поэзией…
Клещ родителей потерял рано, во время войны, остался один, вырос на конюшне, все его предки были конниками, более века с рук на руки передавали вожжи. Привык вставать затемно, кормить лошадей, чистить стойла, больше его ничто не интересовало. Таких ребят, как он, на конюшне хватало, их так и называли – конмальчики. Только не каждому из них удавалось стать великим наездником, но мечтали об этом все. Клеща же в жокейском деле ничему учить не пришлось, голова, руки, чутье всегда были при нем, все знал, понимал необъяснимое. Он был жокеем прирожденным, без математики умел в галопе высчитать ту секунду, когда пора пойти на рывок, увеличить пейс, дать лошади посыл! И комплекцией вышел подходящей – мелкий, метр шестьдесят, ни капли жира, хотя женщинам всегда нравился. С утра, на завтрак, выпивал яйцо и до ужина уже не ел, голодал, на скачки даже кальсоны не надевал, чтобы быть легче. Характер въедливый – уж если во что вцепится… Одним словом – Клещ.
В первый же год, как начал соревноваться, участвовал в пятидесяти забегах