– Ну что, как? – спросила Алечка, открывая мужу. В комнате пахло бабушкиными ромашками, которые вот-вот собирались увядать, их Нина Сергеевна привезла с дачи на прошлой неделе.
– Да как обычно, – Вадим Андреевич аккуратно поставил пакеты, посмотрел на свои руки с красными вмятинами. И как она столько носит на себе? – Опять травят, выбросила все огурцы, которые засолила. Говорит, в банки что-то подсыпали, они белым налетом покрылись.
– Вечно у нее все скисает. Жалко. У нас еще несколько банок осталось, – Александра Львовна заваривала зеленый чай, она могла его пить сколько угодно, в любую погоду.
Вадик постоял посреди комнаты и вдруг произнес:
– А к кому ты в гости ходила, в квартиру над бабушкиной? – И пожалел, что спросил.
– Я даже не знаю, кто там живет. Рехнулся, что ли?
Вадик поднял пакеты и понес их на кухню, в холодильник ставить. За белой прохладной дверцей, в углу, стояла открытая и наполовину только съеденная банка огурцов. Он взял ее аккуратно и заглянул внутрь. Мутноватый белесый налет тонкой пленочкой плавал, касаясь болотных пупырчатых тел.
Ольга Лушникова
Ничего
Всю ночь шел дождь с порывами шквалистого ветра. Лето никак не начиналось. На дворе стояла середина июля, пора сбора ягод. Зинаида Андреевна натирала ноги мазью. День выдался пасмурным. Часы тикали. Желудок подсасывало. Давно пора бы завтракать.
Дверь заскрипела, и в дом Зинаиды Адреевны вошла соседка.
– Ну, будь здорова Зина. Чего расселась? Не кушала еще, смотрю.
– Все гудят и гудят ноги-то. Дождь какой был давеча. Под дождь спится хорошо.
– Дорогу размыло. Ветки посшибало. Деревья повалило. Рога все антенные посворачивало. Телевизор не работает!
– Да что ты, Шура?
Зинаида Андреевна всплеснула руками и обхватила ими щеки. Крышечка от мази покатилась по полу. Баба Шура остановила крышечку своей палкой, но наклоняться и поднимать не стала.
– Зашла проведать тебя.
– Дождь-то все поливает? Как-то там садик мой, не сходила еще. Дети с внуками приедут, а их и угостить будет нечем.
– Я уж смотрела.
– Шура, не говори мне только, неужто чего? Сама я пойду погляжу.
Зинаида Андреевна схватилась одной рукой за грудь, другой оперлась о сетку кровати, тщетно ища в ней опоры для подъема.
– Чего ты? Тю! У тебя ж все цветет да пахнет. Ни одной ветки ветер не тронул. Как у Христа за пазухой живешь!
Зинаида Андреевна так и не поправила платок после сна. Волосы седыми свалявшимися прядями лезли на лоб, свисали