– Она там? – прошептала миссис Петерс. – Там, наверху?
– Откуда мне знать? – ответила я. – Мы еще даже в дом не вошли.
– Ее видно с улицы! Мальчики сказали, что ее можно увидеть с улицы, – чуть слышно выдохнула наша клиентка.
Ни мне, ни Локвуду и в голову не пришло осмотреть дом снаружи. Мы отошли на пустынную мостовую и задрали головы, рассматривая два окна на втором этаже. Одно окно, прямо над дверью, было освещено. Видневшаяся сквозь стекло керамическая плитка говорила о том, что это окно ванной комнаты. Второе окно было темным и, в отличие от обычных окон, не отражало даже свет уличного фонаря, горевшего возле соседнего дома.
Это окно выглядело как непроницаемо черная дыра в бесконечность. А внимательно присмотревшись, в стекле можно было заметить женский силуэт. Снаружи казалось, что женщина стоит прямо у окна, повернувшись спиной к улице. Постаравшись, можно было разглядеть даже ее черное платье и длинные пряди темных волос.
Мы с Локвудом вернулись к двери. Я прокашлялась и сказала:
– Да, она там.
– Вам не о чем волноваться, – успокоил Локвуд хозяйку, когда мы проходили мимо нее в узкий холл. Затем блеснул своей включенной на половину мощности вселяющей уверенность улыбкой и добавил: – Мы поднимемся наверх и посмотрим.
– Надеюсь, вы понимаете, почему я не могу спокойно спать, мистер Локвуд? – всхлипнула миссис Петерс. – Теперь вы понимаете, правда?
Глаза у нее были как две испуганные луны. Затем она пошла следом за Локвудом, выставив перед своим лицом как карнавальную маску деревянное распятие, и едва не расквасила им Локвуду нос, когда он неожиданно обернулся.
– Миссис Петерс, – сказал он, осторожно отводя распятие, – вы можете сделать для нас одну вещь? Очень важную.
– Да?
– Пройдите, пожалуйста, на кухню и поставьте чайник. Это вы сможете сделать?
– Разумеется. Да-да, конечно смогу.
– Великолепно. Заварите нам по чашке чая. Наверх их не приносите. Мы сами спустимся вниз, когда закончим. Надеюсь, чай к тому времени еще не успеет остыть.
Еще одна улыбка, легкое пожатие руки, и мы – уже вдвоем с Локвудом – направились вверх по узкой лестнице, шаркая о стену своими сумками.
Строго говоря, лестничной площадки на втором этаже не было – просто расширенная верхняя ступенька. Три двери: одна в ванную, вторая в спальню на задней стороне дома и третья в спальню, выходящую на улицу. В эту третью дверь было вколочено не менее полусотни тяжелых железных гвоздей, с которых свисали металлические цепочки и пучки лаванды. Саму дверь за всем этим было почти не видно.
– Любопытно, – пробормотала я.
– Да уж, рисковать наша хозяйка не любит, – согласился Локвуд. – О, да она еще и псалмы поет! Впрочем, этого следовало ожидать.
Снизу послышался звук открываемой двери, спешащие на кухню шаги, а затем отрывок псалма, пропетого слабеньким дрожащим голосом.
– Не