– И я надеваю.
– И ты надеваешь. А после, следующую вещь. Потом ещё одну. И ещё. Эта одежда – твои вечные бытовые «Проблемы». Ты умираешь во всех эти вещах, с тебя пот рекой льётся, взгляд затуманен усталостью. Но ты продолжаешь идти, просто механически. Как робот. Среди всего этого шума и гама ты слышишь тонкую мелодию океана, улавливаешь его шепот, наивно полагая, что когда-нибудь, не сегодня, но когда-нибудь, ты всё же решишься отправиться к нему. Но только не сегодня. Сегодня «момент то не подходящий». Пока… пока просто не падаешь замертво и эта толпа не переключается на следующего потерянного путника.
Взгляд Аниты обращён в пустоту, её красивые голубые глаза блестят при мягком освещении бара. Я осторожно беру её за подбородок и поворачиваю лицом к себе, устремляясь в её взгляд, и продолжая.
– А теперь представь иную картину, Ани. Теперь Ты, свернув на середине пути, пинаешь одного из таких «умников» ногой, как обезумевшая, бежишь к океану, по дороге срывая с себя одежду и в конце, оставшись совершенно голой, бросаешься в пучину, отдаваясь тому без остатка. Ты растворяешься в нём, оставив на суше все бытовые «проблемы». Ты счастлива, ты жива, ты настоящая. Ты становишься его частью, а он – твоей….
– Но мы с тобой здесь, в баре, где нет океана, метафор, где прозаичность – наше настоящее. Я не знаю, что делать.
– Просто доверься своему сердцу. Да, звучит очень заезжено и до тошноты банально, но чтоб меня, это работает! Если музыка – твоя настоящая страсть, то только её реализация сделает тебя счастливой. Остальное придёт само.
По её левой щеке прокатывается слеза, она тихо шепчет, вглядываясь в пустоту: «Я просто боюсь стать неудачницей». На что я не громко, но решительно отвечаю: «Гарантий нет и не будет, но вот возможность, возможность успеха и того счастья, что ты заслуживаешь – она есть. А это то, ради чего можно рискнуть всем».
– А где сейчас ты в той картине?..
– Сейчас я голый, стою на берегу и стягиваю с себя последнюю оставшуюся на мне вещь.
***
На часах двадцать одна минута одиннадцатого. Стакан наполовину полный. Может, пустой? Это как посмотреть. Один мой близкий друг, по воле пройдохи Купидона, купающийся в стезе философа, придумал целую теорию, касательно полноты стакана. И его доказательства стоит выслушивать только с парой бутылок вина и запасом сигарет, не иначе.
Белая роза…
Разношёрстный народ снуёт туда-сюда. Я продолжаю верно, словно пёсик Хатико, сидеть на краю барной стойки, изредка поглядывая на старика бармена. В пепельнице уже медленно, но верно образуется не большое кладбище выкуренных сигарет.
Голос незнакомца