Полёвка. Елена Петина

кричали, в колледже преподаватели тоже любили поехидничать, в детстве мама при любом удобном моменте срывалась на меня, тетя Зина разговаривала со мной высокомерно и как будто боялась заразиться от меня чем-то. Отойти после такого позора я не могла еще долгое время. Сергей Борисович сказал, что нужно надеть куртку, придется выйти на улицу. Так как он был уже в пальто, видимо до инцидента в столовой, собирался идти по делам. Мы вместе пошли в хозчасть за моей верхней одеждой. Пока я одевалась, в другой части кабинета он разговаривал с Валентиной Михайловной. По доносившимся обрывкам диалога, я поняла, что речь шла обо мне.

      До произошедшего в столовой Сергея Борисовича я видела всего несколько раз: первый раз, когда с тетей Зиной были у него в кабинете, тогда я могла рассмотреть только его туфли, последующие разы видела его мельком, когда он уходил домой поздними вечерами, а я убиралась в холле. Он всегда прощался со мной вежливо, говорил: «Всего доброго, Анечка» или «Анюта, до свидания». Сейчас же на улице смогла рассмотреть его лучше. Ростом он был выше среднего, приятного телосложения – и не худой и не полный, с крепкими плечами. Волосы были темно-коричневые, с едва заметной сединой на висках, тогда в кабинете его глаза показались мне синими, но сейчас они были темно-серого цвета, точно такие же, как у меня. Лицо его имело правильные черты, но было в тоже время строгим, серьезным и вместе с тем усталым. Одет он был в черное драповое пальто, длиной чуть выше колен, в черные брюки, в светло-серый твидовый пиджак и темную рубашку. Выглядел он дорого и солидно, как и подобает руководителю. На его фоне я казалась замарашкой, стыдилась своей куртки, стоптанных ботинок, да всего, что было надето на мне.