– А без этого нельзя? – тоскливо скривился Черный Лев.
– Нельзя. Да вы не бойтесь, я вас бить буду лично, – капитан предъявил ядреный шишковатый кулак, – Аккуратно, но сильно! Ха-ха!
Увидев ужас и отчаяние на лице секретного агента, Афиногенов торопливо добавил:
– А мы вам за это путевку в санаторий выхлопочем! В любой!
– В любой?! Тогда, пожалуйста, в урологический!
– Что, почки? – посочувствовал Афиногенов.
Чернозадов промолчал, ибо его мужская проблема была слишком деликатной, чтобы обсуждать её с куратором.
Капитан встал.
– Так, теперь, давайте, порепетируем!
Доцент испуганно прикрыл лицо ладошками.
– Да нет, вы не поняли! – с досадой скривился «режиссер-постановщик», – Порепетируем ваш вход в камеру!
Держа агента за шиворот, он распахнул дверь в другую комнату и втолкнул туда Черного Льва, после чего дверь захлопнул.
– Сатрапы, – неуверенно вякнул Чернозадов, – Это… Жандармы! Суки!
– Не верю! – безапелляционно заявил Афиногенов, – Мало экспрессии! Давайте ещё раз. И слово «суки» не говорите, это блатное выражение, а вы же политический!
Пролетев сквозь дверной проем вторично, исполнитель главной (и единственной!) роли в этом спектакле злобно завопил:
– Гады! Гэбня поганая!
– Вот, уже лучше, – похвалил его капитан, – Только, слово «гэбня» не надо.
– Почему? – удивился начавший, наконец, усваивать концепцию образа агент-артист.
– Оно обидное…
Через какие-нибудь сорок минут Афиногенов был удовлетворен.
– Верю! На этом и остановимся. Репетиция окончена! Значит, завтра мы за вами с утречка приедем, и, типа, арестуем, чтоб все видели.
– И обыск будет? – настороженно глянул на него изподлобья доцент.
– Ну, а как же! Обязательно!
Взглянув на поскучневшего агента, капитан всё понял.
– Ну, у вас время до завтра есть. Спрячьте, что считаете нужным, где-нибудь, чтоб мы не нашли. И не забудьте отсидочный чемоданчик: мыло, табак, теплые вещи… ну, вы сами знаете.
Кто в те годы не знал, что следует брать с собой в тюрьму? Не было таких!
Всю ночь Чернозадов не спал – прятал книги, драгоценности, оставшиеся от мамы, деньги. На всякий случай спрятал и семейный архив. А в десять утра за ним пришли. Все перевернули вверх дном (правда, ничего не сломали), забрали учебник английского языка, изданный до революции, потому, что там был портрет царя Николая Второго, несколько писем родителей, потому, что они были написаны по правилам старой орфографии. А спрятанное нарочно – не нашли! Вывели на виду у всех соседей, посадили в машину и увезли в тюрьму. Там Афиногенов, как и обещал, стукнул его по носу и втолкнул в камеру к Джиму Тики.
Итак, втеревшись в доверие